Взять живым мёртвого
Шрифт:
– Я понимаю. И всё равно очень-очень-очень жду тебя, Никита. Любимый мой, единственный, сыскной воевода-а…
В общем, как вы, наверное, поняли, вышел я примерно через полчаса. Расцеловал при всех румяную от смущения Олёну, помахал стрельцам с крыльца терема, пожал руку Еремееву, влез по лесенке в избушку на курьих ножках, и уже за воротами…
– На, подавись, аспид в погонах, – дьяк Филимон Груздев, мрачный, как кот, проспавший март, подал мне царский указ. – Волею государя нашего и супруги евонной и всея боярской думы при одобрении назначено мне с вами в
– То есть вы нам деньги привезли? – не сразу поверил я.
– Царь наш Горох отсыпал в великодушной своей милости, – начал нудеть дьяк, неохотно протягивая мне солидный мешочек с золотыми червонцами.
– Э-э, здесь не всё.
– Ах ты, фараон милицейский, гнилофан в фуражке, змий беспонтовый, лапиндос египетский, чуркобес сатанинский, бесоватое семя, да как ты только смеешь…
– Митя, – попросил я.
Наш младший сотрудник, по пояс свесившись из окна, поймал орущего дьяка за шиворот, втянул в избушку и хорошенько потряс, держа вверх ногами. С десяток тяжёлых монет упали на пол.
– А теперь выкинь этого скандалиста!
– Не посмеешь, сыскной воевода, – злобно ощерился дьяк, забившись в угол у печки. – Приказ царский читал? Так вот, нет тебе от меня избавления! А чего? Может, не одному тебе интересно ту Голландию посмотреть, о которой бабы на базаре брешут.
Да. Как вы понимаете, это и был тот малоприятный сюрприз, о котором я упоминал ранее. Ну вот почему, скажите на милость, ничего в этом городе, в этой стране, в этом мире не происходит без ведома самого занудного, противного и мелкого чиновника какого-то там думского приказа?!
Я лично не понимаю, но, быть может, хоть кто-то мне объяснит, каким образом второстепенный персонаж начал лезть во все наши дела и фактически стал негласным членом лукошкинской опергруппы? То есть мы же без него никуда! Как, впрочем, и он без нас на фиг кому нужен…
– Чё делать-то, Никита Иванович?
– Как доедем до городских ворот, высаживай эту бородатую орхидею на ближайшую полянку, стражникам на руки, ногами вверх!
– Я жаловаться буду, – пискнул было Филимон Митрофанович, но вовремя прикусил язык под суровым Митиным взглядом.
Если кто не помнит, так мне и подсказать нетрудно: в своё время наш гражданин Груздев активно набивался в законные мужья к овдовевшей Митиной маменьке. И как я понимаю, что-то там у них не срослось. Она осталась у себя в деревне, а любвеобильный дьяк вернулся с нами в Лукошкино. Лезть в их личные отношения у меня не было ни желания, ни обязанности, посему мне глубоко фиолетово, как там всё разрулилось и в чём затык.
Но Митя! О, наш Митя крепко помнит, что в любой момент Филимон Митрофанович мог бы потребовать от него называть себя папой.
– Бог с ним.
– Не понял, Никита Иванович?
– Я сказал «бог с ним», то есть выедем за ворота и где-нибудь там высадим пассажира.
Увы, даже этому весьма скромному и крайне человеколюбивому плану сбыться не удалось. В том смысле, что у городских ворот нас тормознули царские стрельцы для проверки
Старший стрелец отвёл меня в сторону, честно предупредив:
– Тут у нас приказ из думы за царской печатью и подписью. Вроде как дьяка Фильку вам в нагрузку дали. Так уж ты, Никита Иванович, окажи такую божескую милость, по-братски прошу, не выкидывай его, гада, ближе чем за десять – пятнадцать вёрст. Ить доползёт сюда, так столько вони будет, сам же понимаешь.
– Уговорили, – сдался я. – Если что понадобится, обращайтесь к Еремееву. Вы нам помогли, мы вам поможем, в конце концов, одному делу служим.
Мы козырнули друг другу, и ворота распахнулись. Как ни верти, но хотя бы до границы присутствие гражданина Груздева придётся терпеть. Я даже подумал было связать его, сунуть кляп в рот и для полного успокоения дать чем-нибудь по башке, но стоило ли…
– В полночь, как уснёт, я его в окошко выкину?
– Договорились, Мить.
– Я всё слышу!!! Навухудоносоры безбожные, филистимляне бесстыжие, волки позорные, собаки сутулые!
Ну примерно в таком вот ключе мы провели примерно три четверти часа с самым нудным идиотом в замкнутом пространстве. Если кто помнит, какая заноза в заднице (оба слова отлично характеризуют гражданина Груздева!) наш дьяк, то попробуйте представить, как он нас доставал, будучи полностью уверенным, что имеет право контролировать деятельность следствия. У него, блин, приказ на руках, решение всей боярской думы «следовать за Никиткою – сыскным воеводой и про все его дела-делишки в столицу подробнейший доклад писать».
Я подозревал, что просто так нас никто не отпустит, тем более в Европу. Бояре отроду из Лукошкина носа не высовывали, искренне считают всю восточную сторону дикой, а всю западную распущенной. И ведь не то чтоб я с ними во всём не согласен. Просто у меня чисто исторического опыта больше, если так можно выразиться. То есть я же из будущего!
В том смысле, что мне реально было известно о том, куда приведёт европейские страны их история, а наши бояре на святой Руси лишь предполагали, гадали и фантазировали на эту тему. О чём это я? Да о чём угодно, лишь бы не слышать нудного ворчания дьяка.
– Ить наш государь-то мне верит! Знает он, кто ему опора верная, а кто хвост поросячий! Я ж того Гороха ещё с младых ногтей знаю, он при мне ещё пелёнки пачкал. А теперича царь! Кому он царь? Мне, что ль?! Да я про всех бояр наперечёт по пальцам расскажу, у кого какие грешки, какие делишки, какие тайны спрятаны! Да и кто, кроме меня, всё-то знает-ведает?! Никто. Я! Только я! А почему? А потому как заслуживаю искреннего доверия. Веры государевой! Ибо…?!!
Мне было трудно всё это слушать, но Митька на каком-то этапе даже начал принимать подобные бредни за чистую монету. Похоже, он всё ещё слегка побаивался дьяка. Не его самого, конечно, а просто всех тех неприятностей, в которые гражданин Груздев столь успешно втравливал нас за всё время моей новой службы. Как у него это получается, ума не приложу…