Взятая кровь
Шрифт:
— Я не забыла.
Она кивает.
— Я знаю, но видеть тебя в такой безопасности. Такой счастливой… Я не смогла отнять это у тебя. Ты уже так много потеряла. Я не хотела нести ответственность за то, что лишила тебя шанса на хорошую жизнь. Все, что я могла дать тебе, — это гнев и печаль.
Слезы и прерывистое дыхание Марии задевает струны моего сердца. Будь она проклята за то, что заставила меня чувствовать что-то кроме гнева.
— Думаю, я понимаю, почему ты это сделала, Мария. Я понимаю. Но я не согласна. Мне было бы грустно расставаться с Ирен и Робертом, но ты была моей матерью. Мое сердце
Мой голос улавливает последнее слово, поэтому я останавливаюсь, снова отводя взгляд и работая челюстью, чтобы сдержать слезы.
Это тот разговор, которого я хотела избежать. Я не умею изливать душу. Это чертовски больно.
Она плачет безудержно, и когда она падает передо мной на колени, я зажмуриваюсь.
Черт, это так жалко. Даже я не настолько бессердечна, чтобы позволить ей быть одной. Медленно соскользнув с кровати, я обхватываю ее руками.
Я не говорю ей, что все в порядке или что я ее прощаю. Я далека от этого, но я рядом. Ее руки крепко сжимают меня, компенсируя все годы объятий, которые она пропустила. Ее слезы просачиваются сквозь мою рубашку и увлажняют мою кожу.
Примерно через минуту она отстраняется.
— Спасибо, — говорит она, вставая.
Я остаюсь на коленях на земле, а она идет в ванную, чтобы высморкаться и умыться.
Она выходит обратно, выражение ее лица закрыто от эмоций, которые она пролила на мое плечо несколько минут назад.
— Время пробуждения — шесть. Завтра ты не ляжешь спать. Я попрошу одну из девушек забрать тебя.
Мария поправляет рубашку, отводит взгляд и, не оглядываясь, выходит из комнаты.
Что, черт возьми, произошло? В одну секунду мы разделяем боль, а в следующую она снова становится стервой.
Ударив кулаком по краю кровати, я рычу. Как получилось, что это она сломалась, а я остался стоять на коленях на земле, с болью в мозгу от попыток осознать все, в чем она призналась?
Я все больше и больше сожалею о своем решении поехать с ней и Николь.
Мне не терпится уйти.
Мак оставил мне стопку книг. За два дня я прочитала три. Я разделяю время на чтение, обучение и общение с новыми друзьями.
Мария по большей части не трогала меня, за исключением того дня, когда я вернулась с озера. Она не пытается общаться или оправдывать свой уход от меня, и уж тем более не пытается быть милой. Я не уверена, злюсь ли я из-за того, что она не пытается.
Кажется, она довольна тем, что предоставила меня самой себе.
Думаю, это типично для нее.
Однако я ценю свободу, не думаю, что смогла бы расслабиться, если бы она следовала за мной повсюду. Вместо этого я вошла в число Охотников моего возраста, благодарная, что они не оказались придурками. Я видела Дэниела поблизости, но он игнорирует меня, бросая такие хмурые взгляды, от которых могут увядать цветы.
Хорошо, что я не цветок.
Я хватаю следующую книгу и плюхаюсь на кровать. Сейчас восемь часов вечера, и я уже выходила из дома. Плюс я многому учусь из этих книг.
Охотники тоже суперы,
Завтра вечером в девять тридцать я буду невосприимчива к проклятиям и смогу прорваться через магические заклинания, если сосредоточусь достаточно сильно. Я спросила Мака об ожерелье, которое сделала Куорана. Он сказал, что пока я не сосредоточусь на снятии заклинания с кулона, мне ничего не грозит. Мне нужно чтобы он работал.
Как только я его сниму, Маттео узнает где я. По крайней мере, я так предполагаю, основываясь на том, что Куорана сказала в ту первую ночь. В любом случае, я его не снимаю. Даже в душе.
Еще одно интересное преимущество охотника — это возможность выследить любого человека или существо, просто зная его имя. О, меня тоже будет очень трудно убить, и я перестану стареть около тридцати. Теоретически это здорово — быть вечно молодой и все такое, но кто хочет жить вечно?
Я имею в виду, что если никто не вырвет мое сердце из груди и не сожжет его дотла, я буду жить вечно. Вампиры и Охотники похожи в том, как их нужно убивать, за исключением того, что все, что вам нужно сделать, чтобы убить Охотника — это так сильно сжечь его сердце, чтобы ткани и мышцы не смогли восстановиться.
Представлять, как остальная часть моего тела поднимается и спотыкается в поисках сердца, которое можно спасти, смешно, но, по крайней мере, я буду выносливой.
Я просматриваю введение к следующей книге и сразу перехожу к первой главе. Что-то в этих словах кажется странно знакомым. Когда рассказчик упоминает Беатрис, у меня перехватывает дыхание.
Это книга Маттео.
Я захлопываю его и снова читаю имя. Эта книга называется «Путеводитель охотника». Просматриваю главы. Конечно же, там рассказывается та же история Ван Хельсинга. Там же есть все кровавые подробности.
Книга с тихим стуком падает на одеяло, когда я отбрасываю ее в сторону.
Маттео рассказывал мне мою историю, а я и понятия не имела. Но почему? Что он хотел добиться? Он должен был знать, что давать мне информацию, необходимую для его убийства, было плохой идеей.
Если только он не думал, что я буду признательна за то, что он расскажет мне о моем виде… Я хмурюсь, глядя на книгу.
Я не понимаю, почему он скрывал правду, давая мне ценную информацию обо мне же.
Маттео и его глупые игры. Его здесь даже нет, и я злюсь на него. Мне бы хотелось, чтобы он был тут, чтобы я могла ударить его за то, что он не сказал мне, кто я.
Честность еще никому не повредила.
Я сжимаю кулон между пальцами, водя им взад и вперед по тонкой цепочке, думая о том, как причиню Маттео боль, если когда-нибудь встречу его снова.
Помните теорию о том, что я могу быть психом? Что ж, безумное раскрытие моего рта при мысли о наказании великолепного вампира является еще одним доказательством того, насколько я на самом деле сумасшедшая.
Я с нетерпением жду возможности когда-нибудь воссоединиться с этим трио. Надеюсь, после того, как я получу свои силы; и в качестве тренировки обезглавлю нескольких мерзких клыкастых.