Взятие Казани и другие войны Ивана Грозного

Шамбаров Валерий Евгеньевич

Под Судбищами на него навалилось ханское войско. Наши бойцы дрались самоотверженно, разметали передовые отряды. Но Девлет-Гирей, захватив пленных, узнал под пытками, что русских мало, и бросил в бой все силы. Сеча длилась 8 часов. Развернулась и открыла огонь турецкая артиллерия. Вслед за татарами в атаку пошли янычары. Шереметев был ранен, воины погибали. Однако последние две тысячи ратников и казаков под началом Алексея Басманова «засеклись» в дубраве, огородившись от конницы срубленными деревьями, и отразили три жестоких приступа. Девлет-Гирей опасался, что подойдут царские полки, и вечером ушел прочь. А Иван Грозный под Тулой получил известие, будто Шереметев разгромлен и полчища татар идут на Москву. Советники требовали от царя отступать, но он не послушал

их, двинулся вперед — и встретился с остатками героического отряда. Чествовал их как победителей.

Куда лучше удавались султану и Девлет-Гирею тайные операции. Их агентура сумела обработать нового астраханского царя Дервиша-Али, и он изменил. Весной 1556 г. к нему отправилась из Крыма тысяча янычар, с востока подошли с ногайцами сыновья князя Юсуфа. Русские купцы, ратники и казаки, находившиеся в городе, об угрозе не знали. Все было вроде бы мирно. Заговорщики напали на них вероломно и внезапно, вырезав всех до единого. Поблизости располагался отряд воеводы Мансурова, прикрывавший Волго-Донскую переволоку. Узнав, что Астрахань захвачена, он отступил к донским казакам в городок Зимьево и послал спешное донесение в Москву.

Царь принялся формировать судовую рать, поручив командование стрелецким головам Черемисинову и Писемскому, призвал на помощь ногайцев Исмаила. Но опять отличились казаки. На этот раз их возглавил атаман Ляпун Филимонов. Он понял, насколько важно не упустить время, пока астраханцы не получили новых подкреплений и не изготовились к обороне. Донские и волжские казаки, собрав все силы, напали на врага, не дожидаясь воевод. Побили ханское воинство, разорили улусы. Астраханцы считали, что русские рати далеко, удар стал для них полной неожиданностью. Поднялся общий переполох. Страшась мести за содеянное, разбегались кто куда. Когда приплыли струги со стрельцами, они нашли город пустым. А подоспевшие ногайцы вылавливали «бегавших» астраханцев. Дервиш-Али удрал в Крым. Ляпуна Филимонова за проявленную доблесть пожаловали в дети боярские. А нового хана Иван Васильевич решил не ставить. Сколько можно измен? Астрахань окончательно вошла в российские владения.

Но бои развернулись не только в Нижнем Поволжье, а на очень широком фронте. Когда Астрахань готовилась обороняться от царских войск, Девлет-Гирей тоже намеревался помочь ей и помешать русскому удару — тем же способом, каким он пытался сорвать поход на Казань. Он вывел в поле свою орду и решил устроить массированный набег на Тулу или Козельск. Казачья разведка доложила об этом, царь выехал в Серпухов, собирая армию для отражения крымцев. Однако эти полки не понадобились. Против татар применили новую тактику. Предвидя, что крымский хан в стороне от сражений не останется, Иван Васильевич упредил его и послал на Днепр дьяка Ржевского с отрядом стрельцов и служилых казаков.

Они спустились по реке, и к ним присоединились атаманы Млынский и Еськович с 300 днепровскими казаками. Вместе с ними государевы воины напали на Ислам-Кермен и Очаков, погромили посады. Хан встревожился, послал против них второе лицо в государстве, калгу «а с ним весь Крым, князи и мырзы». Но взять отряд оказалось не так-то просто. Казаки и стрельцы засели на острове, укрепились окопами и шесть дней отбивали атаки. Крымцы понесли большие потери от огня пищалей — в массе всадников пули косили жертвы без промаха. А потом Ржевский совершил ночную вылазку отогнал «стада конские, да на остров к себе перевез», переправил их на другой берег и «по Заднепровью по Литовской стороне вверх пошел».

Татарский набег был сорван. Мало того: лихая операция вызвала восторг и симпатии к русскому царю у остальных днепровских казаков. Возглавлял их князь Дмитрий Вишневецкий. Очень знатного рода, из Рюриковичей, он был одним из пограничных магнатов-рубак. По натуре отчаянный авантюрист, он успел послужить и польскому королю, и молдавскому господарю, и даже турецкому султану. Вернувшись на родину, получил пост старосты Каневского и Черкасского. Казакам бесшабашный князь пришелся по душе, его избрали гетманом (в казачьей среде он получил прозвище Байда).

Вишневецкий дружески принял Ржевского — дьяк со своим отрядом шел через его владения. А после этого князь обратился к царю, просил принять в подданство вместе с его городами. Обещал, что и без подкреплений, собственными силами, запрет хана в Крыму, «как в вертепе».

Канев и Черкассы Иван Васильевич принимать не стал, ведь это неминуемо вызвало бы войну с Литвой и Польшей. Вместо них государь выделил Вишневецкому г. Белев и принял его на службу «со всем козацтвом». Таким образом и днепровские казаки перешли к Ивану Грозному! И новые подданные тут же постарались зарекомендовать себя. Вишневецкий еще раз ударил на Ислам-Кермен, захватил крепость штурмом и сжег, а пушки из нее вывез на остров Хортица, в то время еще пустынный. Здесь в 1556 г. впервые была построена знаменитая Запорожская Сечь (т. е. засека, укрепление). И она служила России!

Как раз Байда-Вишневецкий устанавливал законы Сечи, взяв за образец Мальтийский орден. Запорожцы именовали себя «лыцарями», присягали защищать христиан от «басурман», внутри Сечи вводилось безбрачие, женщины в нее категорически не допускались. Сурово карались предательство, воровство, блуд, трусость. Впрочем, традиции воинского братства и сходные законы (кроме безбрачия) задолго до Вишневецкого существовали у казаков на всех реках, они вырабатывались исторически. Казачий круг, выборность атаманов и старшины, строгая дисциплина в походах и равенство в быту, почитание стариков, взаимовыручка — такие обычаи оказывались оптимальными для тех условий, в которых жили казаки. Без этого было нельзя. А разве не были необходимыми буйные и веселые казачьи праздники, песни, пляски? Разве не требовалась подобная разрядка после непомерных трудов и опасностей? И в Сечи «мальтийские» нововведения органически переплелись с исконными казачьими обычаями.

Но для Девлет-Гирея укрепление, появившееся на его территории (а Запорожье относилось к крымским владениям), стало очень неприятным сюрпризом. Он бросил на Сечь все свои силы. Татары осаждали и штурмовали Хортицу 24 дня, но взять ее так и не смогли, ушли не солоно хлебавши. А в это же время кабардинцы, адыги и гребенские казаки атаковали с другого фланга, захватили города Темрюк и Тамань. А донские казаки впервые вышли в море (по крайней мере, к 1556 г. относится первое упоминание об этом). Отряд атамана Михаила Черкашина погромил окрестности Керчи. Хан был в ужасе. Счел, что его атакуют передовые отряды, а за ними придет войско самого царя. Девлет-Гирей «у турского салтана помощи просил», писал, что Крым погиб, если Порта не возьмет его под защиту. Крымцы жаловались, что Россия действует по казанскому сценарию — дескать, там тоже сперва напустили казаков, а потом завоевали… Еще одного врага нашей страны, князя Юсуфа, победил и убил его брат Исмаил, захватил ногайскую столицу — г. Сарайчик и доносил Ивану Васильевичу: «Врага твоего уже нет на свете… я властвую надо всеми улусами».

К сожалению, отношения Москвы с казаками складывались отнюдь не безоблачно. Руководители внешнеполитического ведомства Адашев и Висковатый повели переговоры с Исмаилом, склоняя его принять подданство царю. Но между ногайцами и казаками издавна шли столкновения. То степняки налетят на казачьи городки или идут на Русь за полоном, то казаки отбивают полон и угоняют у ногайцев лошадей, овец. Мурзы поставили условие — убрать казаков с Волги. И Адашев с Висковатым в угоду своей политике пожертвовали интересами тех, кто обеспечил государству победы. В обмен на присягу о верности пообещали ногайцам, что царь поставит на Волге стрельцов и «казаков добрых вам на береженье», а прочих «всех сгонит». Для этого был назначен воевода Кобелев. В Москву вызвали и героя взятия Астрахани Ляпуна Филимонова, поставив его во главе «казаков добрых», официально зачисленных на службу. Других прежних товарищей он должен был преследовать и изгонять. Кончилось это плачевно. Когда Филимонов вернулся на Волгу, соратники сочли его поведение изменой казачьему братству. Вызвали на круг. А приговор за измену был один: атамана казнили.