Взятие Казани и другие войны Ивана Грозного

Шамбаров Валерий Евгеньевич

А наши воины, заметив переполох в городе, кинулись на штурм. Без команды, стихийно поплыли через реку на лодках, подручных средствах, полезли на стены. Воеводы Басманов и Бутурлин верно оценили ситуацию, сразу же направили подкрепления и возглавили общий порыв. Ратники ворвались в Нарву, порубили тех, кто пытался сопротивляться. Гарнизон и часть жителей бежали в центральную цитадель, замок Вышгород. Но русские, не давая им опомниться, развернули пушки, захваченные на городских стенах, открыли по замку огонь. Другие воины в это же время тушили пожар — ведь Нарва уже принадлежала царю. К вечеру замок капитулировал.

Было заключено соглашение, что гарнизон выпускают на все четыре

стороны. Горожане, не желающие жить под властью царя, тоже могут уйти, но оставляют все имущество. А остальные приносят присягу. Иван Васильевич, узнав о взятии Нарвы, велел служить благодарственные молебны, наградил воевод и воинов. Распорядился немедленно отправить священников, освятить город крестным ходом, строить православные храмы. В главном установили ту самую икону Пречистой Богоматери, от которой возник пожар (ее нашли в пепле не сгоревшую). К горожанам царь отнесся милостиво. Несмотря на то, что Нарву пришлось брать штурмом, подтвердил дарованные ей права, освободил пленных, взятых в бою.

И лишь сейчас, когда стало ясно, что крепости для русских не преграда, орден прислал послов. Просил «уступить дань», доказывал, что русские в своем рейде захватили в десять раз больше требуемой суммы. Но немцев ткнули носом в их обманы, в вероломные нарушения перемирия и заявили, что торговаться уже поздно. Нарва, взятая оружием, стала владением царя. А орден получит мир, если заплатит дань со всей Ливонии и признает свою зависимость от Москвы. Вести переговоры на таких условиях послы отказались, и в конце мая русские полки получили приказ начать наступление.

Теперь двинулись уже основательно, занимая и закрепляя за собой ливонские земли. Князь Троекуров осадил Нейшлот, через две недели он капитулировал. А главные силы под командованием Петра Шуйского и Василия Серебряного обложили Нейгауз. Его гарнизон состоял лишь из 200 наемников, но комендант Укскюль вооружил ополчение из горожан, крестьян и сдаваться отказался. Пришлось вести осаду по всем правилам, подвозить артиллерию. Укскюль надеялся, что орден придет на выручку. И действительно, магистр Фюрстенберг и епископ Дерпта Вейланд собрали 8 тыс. воинов. Но вступить в бой с царской армией и даже приблизиться к ней не рискнули. Остановились лагерем в 30 верстах от Нейгауза.

Крепость расстреляли из пушек, разрушили стены и башни, Укскюль с горсткой оставшихся людей вступил в переговоры. Что ж, русские уважали героизм. Позволили защитникам «выйти с честью», с оружием и всеми пожитками. А потом ударили на полевое неприятельское войско, простоявшее без дела. Но магистр и епископ, как только узнали, что русские идут к ним, разделились и кинулись в разные стороны, Вейланд — на запад, а Фюрстенберг — на юг. За ними погналась наша конница. Фюрстенберг остановился, занял было позицию около Валка (Валги), но его стали обходить, и он побежал. Русские отсекли и перебили арьергард, захватили обозы. Магистр удирал в полной панике, без остановок — а стояла сильная жара. Ливонцы загнали лошадей, люди погибали от зноя и изнеможения, и даже без боя до орденской столицы Вендена (Цесиса) добрались жалкие остатки воинства.

Взятие Нарвы Иваном Грозным. Б.А. Чориков, 1836 г.

Епископа Вейланда наши ратники тоже догнали и разгромили. С уцелевшими рыцарями он укрылся в своем Дерпте. Это была мощная крепость, контролирующая всю восточную Эстонию. Ее обороняли 2 тыс. наемников,

вооруженные горожане. Предложение Петра Шуйского о сдаче Вейланд отверг. Но русские быстро взяли несколько замков, прикрывавших подступы к Дерпту стали окружать сам город. Защитники пытались контратаковать, мешать осадным работам. Шесть дней они совершали вылазки, но каждый раз их били, загоняли обратно в город и обкладывали его турами, окопами, ставили батареи. Когда работы были завершены, Шуйский продемонстрировал силу царской артиллерии, подвергнув Дерпт обстрелу, и предъявил ультиматум. Обещал за капитуляцию такие же условия, как Нарве, дал два дня на размышления, а на третий угрожал штурмом со всеми вытекающими последствиями.

Магистрат и епископские чины перепугались, что в случае отказа им подобных условий уже не повторят, и согласились на переговоры. Каждый спешил обеспечить лишь собственные выгоды, составили целый перечень статей. Чтобы епископ получил католические церкви, монастыри и их доходы. Чтобы дворяне сохранили земли и замки, магистрат — свои права и статьи прибылей, а купцам разрешили без пошлин торговать с Германией и Россией. Шуйский на все согласился, а желающим уехать даже разрешил забрать их достояние. Дерпт открыл ворота. Были взяты огромные склады оружия, боеприпасов, 552 пушки.

А царь утвердил все статьи договора, кроме одной. Оставлять бывшего властителя в его владениях было слишком опасно, и Вейланда вызвали в Москву, дали ему поместья в России. Хотя на самом деле ему повезло. За сдачу Дерпта орден объявил его предателем. Всех людей из его окружения, которые воспользовались возможностью выехать на неоккупированные земли, арестовали и подвергли пыткам. Тех, кого объявили «сообщниками», колесовали, а простых слуг перевешали. Других граждан Дерпта, выехавших к соплеменникам, убивать не стали, но публично заклеймили позором и конфисковали у них все имущество — чтобы другим было неповадно сдавать крепости. Но многие уже озирались не на орден, а на русских. Оценивали мягкие условия для Нарвы и Дерпта и тоже сдавались. Тех, кто медлил, подталкивали силой, разбили несколько немецких отрядов. Всего за летнюю кампанию было взято 20 городов.

Своим чередом шли операции на юге. Вишневецкий и Ржевский с царскими ратниками и казаками на р. Псел построили лодки, спустились до устья Днепра и не обнаружили «в поле ни одного татарина» — вся орда сидела в Крыму, ожидая нападения. Ржевский остался на Днепре, а Вишневецкому царь приказал отправиться в Кабарду, собрать войско горцев, гребенских казаков и вместе с донцами тревожить крымцев со стороны Азова. Девлет-Гирей осмелился действовать только исподтишка. Направил легкие отряды к Казани, чтобы снова взбунтовать местных жителей, но донские казаки перехватили их и уничтожили.

Словом, на всех фронтах одерживались победы. Но в Ливонской войне сразу же стали проявляться другие факторы. Города и рыцари Северной Эстонии, уже не рассчитывая на силы ордена, обратились к Швеции и Дании, чтобы взяли их в свое подданство. Густав I Ваза не забыл недавний разгром и от такого приобретения уклонился. Христиан III осторожничал, присматривался к развитию событий, но послал в Эстонию деньги и пушки. Польский король пока в войну тоже не вмешивался. Для него было выгоднее, чтобы орден сперва измотал русских, нанес им потери, — но и русские пусть посильнее погромят ливонцев, чтобы они забыли о своих амбициях и «на блюдечке» отдались Сигизмунду. В Ливонии имелась сильная пролитовская партия во главе с Кеттлером. Когда великий магистр опозорился, переморив войско в бегстве, это стало хорошим поводом выступить против него. Фюрстенбергу пришлось сложить с себя полномочия, и на его место был избран Кеттлер.