Warhammer 40000: Ересь Хоруса. Омнибус. Том III
Шрифт:
Альфарий шагнул к нему, бесконечно уверенный в том, что Тиро не мог причинить ему вреда. Тиро мог выхватить оружие и выстрелить за долю секунды, но он понимал, что умрет, не успев даже поднять его наполовину.
Повернувшись к нему, Альфарий сказал:
— Я тебе завидую, Кадм. У тебя есть абсолютная, стопроцентная уверенность, что ты можешь доверять тем, кто носит черное с серебром. Я этого лишен. Когда я сделал свой выбор, не все мои сыновья согласились поверить в то, что мне открылось.
— Открылось? — переспросил Тиро, стараясь держаться между вражеским примархом и Таматикой.
Альфарий
— Объяснять слишком долго, к тому же я сомневаюсь, что ты поймешь — с твоей-то манерой воспринимать все буквально.
— Так ты поэтому стал изменником? — спросил Тиро. — Из-за того, что тебе что-то… открылось? Поэтому предал своего отца?
Альфарий засмеялся и укоризненно поднял палец.
— Ты правда думаешь, что можешь уязвить меня столь примитивными оскорблениями, Кадм? На что ты рассчитываешь: что я разозлюсь и допущу какую-нибудь ошибку, а ты воспользуешься ей и всех спасешь? Нет, ничего тебе не придумать.
— И кто же прилетел на том «Громовом ястребе»? — спросил Тиро. — Один из твоих капитанов, отказавшихся предавать вместе с тобой?
— Легат Хайтин, — ответил Альфарий. — По-своему хороший солдат. Благородный до упрямства и имевший доступ к большому объему секретных сведений, почему я и должен был найти его прежде, чем он доберется до Империума. К слову, спасибо, что помогли.
— Чтобы его найти, тебе был нужен Криптос, — понял Тиро.
— Рано или поздно я бы его все равно поймал, — ответил Альфарий, складывая руки на груди. — Но да, Криптос определенно облегчил мне задачу.
— А Альфа-легионеры по борту тех пришвартованных кораблей? Их экипажи все еще верны Императору?
Альфарий постучал костяшками пальцев по пульту, стоявшему позади него.
— Да, верны, но если фратер Таматика все правильно сделал — а я в этом не сомневаюсь, — то корабль Хайтина уже превратился в летающую бомбу замедленного действия. Только взорвется она чуть раньше, чем планировалось.
Тиро пытался найти сторону, с которой к примарху можно было подойти, хоть какую-нибудь трещину в броне его скрытности, но ничего не видел. Тиро был простым воином, для интеллектуальных сражений с примархом он подходил плохо.
Победить в этом сражении он не мог, но, услышав, как Таматика три раза постучал серворукой по напольной плите, понял, что и не придется.
Альфарий заметил, что язык его тела изменился.
— В чем дело, Кадм? — спросил он, усмехаясь. — Ты еще не утратил надежду? Придумал, как мне помешать?
— Не я, — ответил Тиро и кивнул на Таматику. — Он.
Тиро бросился на пол в то же мгновение, когда в центр управления шаровым тараном врезался кулак титана.
Кулак представлял собой клешню-манипулятор, что было только плюсом, поскольку настоящее орудие боевого титана мгновенно убило бы всех, кто находился в центре управления. В Тиро ударили куски металла и оборудования. На броне появилось с десяток трещин.
Пол провалился, когда разрушения, учиненные машиной Механикум по команде Таматики, коснулись и консольных опор. Мир вылетевшего из зиккурата Тиро перевернулся с ног на голову. Он рухнул на уровень ниже, а потом покатился дальше вниз, на протяжении всего пути подвергаясь атакам цунами из падавших сверху обломков.
Перед глазами мелькали тела — слишком быстро, чтобы определить, кому они принадлежали. В грудь то и дело ударяло с силой молота, выбивая дыхание. Кожу на голове рассекло что-то острое. Он тут же утратил всякое представление о верхе и низе. Даже ухо Лимана теряло восприятие при таком быстром и беспокойном спуске.
Тиро несла вперед лавина из стальных обломков, грозивших раздавить его в любой момент. Большинство ударов были достаточно сильны, чтобы сломать кости. Бедренная кость раскололась, как керамическая. Сросшийся костяной каркас, защищавший грудную клетку, треснул посередине, а ключица сломалась в трех местах.
Боль была невероятной, но он прогнал ее: благодаря генетически улучшенным чувствам в окружающий мир наконец начала возвращаться определенность.
Он остановился.
Над ним вздымалась разрушенная стена зиккурата, которую до сих пор громил когтистыми лапами титан, словно искавший внутри какое-то сокровище. Из-за его атак непрекращающимся дождем падали обломки пластали и бронзовой обшивки. Тиро, затаив дыхание, смотрел, как вершина здания исчезает в расцветающем взрыве.
Сгустки фосфорно-яркого горящего прометия полетели по дуге вниз, как пирокластические камни. Когда они попадали в что-нибудь взрывоопасное, платформу сотрясали вторичные взрывы.
Взрывоопасным на Лерне Два-Двенадцать было практически все.
Платформу окутало красным, как магма, дьявольским светом, как будто в мир вырвались огни подземного мира из какой-нибудь примитивной религии. Из разбитых силосных башен текли клубы дыма, а от разорванных труб к небу поднималось пламя.
Зрелище напомнило Тиро о вечных огнях горы Карааши — не угасающего стратовулкана, где примарх явился на Медузу. Брата Бомбаста назвали в честь этого яростного пика — еще до того, как его поместили в саркофаг дредноута.
Его придавил к земле лист стали, от жара изогнувшийся, как пластик. Тиро пытался его отодвинуть, но вес обломков над ним был слишком велик.
Броня была неактивна и представляла собой лишь пластины из погнутого, покрытого копотью керамита без энергии. Генератор сорвало со спины, пока он катился по стене.
— Я здесь не умру, — прохрипел он, видя перед глазами лишь красный туман боли.
— Тогда заткнись и помоги ее поднять, — отозвался Таматика, медленно выходя из дыма и пепельного дождя. У него оставалась только одна серворука, а грубое лицо представляло собой маску из запекшейся крови и масел.
Тиро кивнул и просунул руки под сталь, зажмурившись и заскрипев зубами от боли. Взревев, он одновременно с Таматикой попытался поднять металл. Их усилий было недостаточно.
А затем рядом оказался Игнаций Нумен, тут же добавивший свою немалую силу к их.
Тиро почувствовал, как сталь слегка приподнялась. Достаточно, чтобы можно было выкарабкаться на свободу.
— Вылезай, — выдохнул Нумен. — Быстро.
Таматика и Нумен отпустили лист, едва Тиро поднялся на колено. Сломанная нога состояла из ослепительной боли, но она будет его поддерживать, если он будет помнить о повреждении, но не бороться с ним.