Warhammer: Битвы в Мире Фэнтези. Омнибус. Том I
Шрифт:
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
Кровь и вода
Фонтаны Вечной Жизни, 63 год Птра Сияющего
(—1744 год по имперскому летосчислению)
Пока армия готовилась к сражению, жрецы всю ночь были заняты. Послушницы Неру по периметру обходили большой лагерь союзных войск, поднимали глаза к своей богине и оглашали прохладную ночь пением, чтоб не подпускать к лагерю духов пустых земель. Вокруг костров звенели по бронзе молотки — воины чинили колесницы или боевое снаряжение. Работая, они молились. Кто-то взывал к Птра с просьбой обратить противника в бегство, кто-то молил могущественного Гехеба даровать силу, чтобы победить
Армия Узурпатора ждала всего в каких-то трех милях отсюда, за гребнями барханов и широкой каменистой равниной. Среди сотен темных палаток горели небольшие костерки, да время от времени до ушей союзнических часовых доносилось беспокойное конское ржание, но в остальном вражеский лагерь был безмолвен.
В центре своего лагеря, окруженный двумя десятками бдительных ушебти, Акмен-хотеп выслушивал сообщения лазутчиков и обдумывал план сражения. И еще долго после того, как царь отправил своих военачальников спать, сам он сидел на табурете и размышлял над разложенной перед ним большой картой, изучая позиции своих и вражеских войск. Время от времени полководец Экреб вставал с табурета у входа в большую палатку и наполнял царский кубок смесью травяного отвара и разбавленного водой вина. В дальнем конце главного помещения палатки, на пыльной кушетке, дремал царь Ливары. Когда Хекменукеп всхрапывал, опустив подбородок на узкую грудь, свитки папируса, лежавшие у него на коленях, слегка колыхались.
За два часа до рассвета рабы встали с холодной земли и начали готовить завтрак. Миски с кашей передавались тысячам угрюмолицых воинов, а еще каждому доставался кусок пресного хлеба величиной с ладонь и единственная чашка воды. Аристократы в своих палатках могли позволить себе хлеб и оливы, козий сыр и водоплавающую дичь. Зато тратить воду, чтобы разбавить вино, они не могли, и оно было густым и вязким.
За полчаса до того, как взошло солнце, а небо на востоке просветлело, армия начала строиться. Лошади с грохотом проносились по узким дорожкам — цари отдавали первые приказы. Головные колонн выкрикивали команды своим отрядам, выгоняли воинов из палаток и выстраивали в шеренги. В северо-восточной части лагеря загрохотал гром и бешено засвистела бьющая вверх струя пара; разетрийские кони взвивались на дыбы и в страхе били ногами — там заводили ливарские боевые машины. Шесть громадных фигур медленно поднимались в светлеющее небо. Когда они прикасались друг к другу, их тяжелые доспехи скрипели и стонали.
Земля содрогнулась, когда великаны неуклюже выпрямились. Их вырезанные из дерева и украшенные полированной медью морды были изготовлены в угоду богам: рычащая морда волкодава в честь Гехеба; хитрый загадочный шакал, любимый Джафом; надменный жестокий сокол Пхакта. Воины Разетры и Ливары с благоговейным ужасом смотрели, как эти механизмы подняли громадные каменные булавы и сделали первые шаги к полю боя. Многие обратили внимание, что боевых скорпионов нигде не видно. Как и их покровитель Сокт, хитроумные машины тайно ускользнули ночью, оставив за собой только горки обожженного песка.
В ответ на передвижение боевых машин послышался рев в юго-восточной части лагеря — живые боевые машины разетрийской армии подняли свои бронированные морды, словно кидая вызов далеким гигантам. Громовые ящеры были созданиями массивными, горбатыми, с лапами толщиной в три ствола и мощными хвостами с наростом на конце, напоминающие булавы. Ранним прохладным утром звери были вялыми, несмотря на то что спали на песке, согретом теплом нескольких десятков костров. Их укротители, худощавые и проворные люди-ящеры из южных джунглей, заставляли их подняться, тыкая длинными, похожими на копья палками, и забирались в паланкины из дерева и холста, установленные на бронированных спинах зверей. Люди-ящеры, толпившиеся вокруг здоровенных родичей, переговаривались на своем шипящем, щелкающем языке. Некоторые бахвалились окровавленными черепами, завоеванными во вчерашнем сражении, и приглашали сотоварищей попробовать трофеи на вкус, лизнуть их темными раздвоенными языками.
И едва первые лучи солнца показались из-за горизонта, из центра лагеря послышалось пение множества рогов, и пехота тронулась с места. Передовая линия боевых порядков, двадцать тысяч человек, разделенных на десять полков, растянулась почти на пять миль с севера на юг. Наступали под бдительными взглядами командиров-аристократов; грозные окрики предводителей колонн тоже подгоняли воинов. Кавалерия двигалась следом за ними: восемь тысяч легких кавалеристов, пять тысяч тяжелых и две тысячи колесниц — да еще в придачу двадцать тысяч резерва и вспомогательных войск. Позади них, вздымая густые клубы пыли, двигались огромные боевые машины Ливары и ревущие громовые ящеры Разетры, а самой последней шла разноцветная процессия жрецов: слуги Птра и Гехеба, Пхакта и Неру и даже жрецы Тахота-Ученого в сверкающих одеяниях из меди и стекла.
Армия Востока маршировала к месту сражения, и восходящее солнце светило им в спины, а ночные тени отступали перед ними.
Нос небесной лодки нырял вниз и снова поднимался вверх, пока солнце нагревало воздух над пологими барханами, и Рак-амн-хотеп порадовался, что не поддался искушению хорошенько позавтракать перед полетом. Хекменукеп рядом с ним раскачивался, как пальма во время грозы, и передавал распоряжения своим сигнальщикам с такой же легкостью, как если бы отдыхал в палатке в лагере. Царь Разетры так вцепился в поручни, что побелели костяшки пальцев, и поклялся себе, что не опозорится перед ученым коллегой.
Десятки ливарцев толпились на палубах небесной лодки, парившей в высоте позади наступающей армии. Четыре команды сигнальщиков стояли вдоль поручней, крепко сжимая бронзовые диски отражателей и периодически оценивая угол палящего солнца. За ними посередине палубы сидели, скрестив ноги, лучники. Они болтали, играли в кости, но луки лежали так, чтобы их можно было тотчас пустить в ход. На корме, окружив сложную систему рулей небесной лодки, две дюжины юных жрецов распевали заклинания, обращенные к духам воздуха, которые удерживали судно в небе. На востоке, довольно далеко от наступающей армии, виднелись остальные небесные лодки Ливары — семь величавых кораблей, отбрасывающих длинные тени на землю.
Двумястами футами ниже союзная армия уверенно маршировала через равнину в сторону противника. На таком расстоянии Рак-амн-хотеп не слышал ни грохота, ни лязга, и это только усиливало его беспокойство.
— Я чувствуя себя здесь зрителем, — произнес он, обращаясь в основном к себе, и глянул на Хекменукепа. — Ты уверен, что все получится? А если войско не сумеет прочитать наши сигналы?
Царь Ливары снисходительно улыбнулся Рак-амн-хотепу.
— В каждом полку имеется сигнальщик, — сказал он так, словно утешал взволнованного ребенка. — Мы несколько столетий совершенствовали эту систему и тщательно проверили ее на учениях. Она не подведет.
Рак-амн-хотеп задумчиво уставился на ливарского царя.
— А сколько раз вы использовали ее в настоящем бою? — спросил он.
Уверенная улыбка Хекменукепа погасла.
— Ну… — начал он.
— Вот этого я и боялся, — проворчал царь Разетры и мельком подумал, не попросить ли Хекменукепа высадить его на землю, к остальной армии, но если отдавать приказы и с земли, и с воздуха, значит, только увеличивать риск все перепутать. Нахмурившись, он снова переключил внимание на поле боя внизу и попытался разобраться в диспозиции противника.