Welcome to the Oslo, bitch...
Шрифт:
— Знаешь, тебя как будто с алиэкспресса заказали, — произнес Шистад, глядя, как Эшли поправляет макияж.
— Я из тех товаров, которые имеют качественную упаковку, — произнесла девушка, пока застегивала платье и надевала туфли.
— Ты изменилась, Эшли, — усмехнулся Шистад, ведь раньше она громче всех орала, что у нее натуральная красота.
— А ты нет, Кристина, — Эшли часто коверкала имя Шистада, его это жутко раздражало. А ее веселило.
***
Первый день школы. «Твою мать, заебали» — с похмелья подумала Эшли. Сестра уже готовила завтрак, но не спешила ее будить.
Водные процедуры, завтрак, выбор одежды и Эшли почти готова. Но не совсем. Она садится за столик перед огромным зеркалом и выбирает, какие накладные ресницы приклеить сегодня. «Нужно пойти нарастить» — подумала девушка, когда уже все приклеила и нарисовала стрелки.
Эшли и Нура готовы защищать друг друга, но они не особо близки. Почему? Они абсолютно разные. Нура вся такая святая, ну, а Эшли демон во плоти и порождение всех грехов.
Идеальный маникюр, безупречный макияж, прекрасная фигура — это все, что из себя представляет Эшли Сатре. И вот, она выходит из своей новенькой машины, которую ей подогнал папочка на день рождения, под восхищенные, но полные ненависти, взгляды. Смешно.
Эшли сидит на скучнейшем уроке норвежского, а над ухом зудит Ибен. Набивается в подружки. Но Эшли не дружит с левыми суками.
— Рот закрой, — терпения Эшли хватает не всегда, в особенности на девушек.
Соседка по парте моментально захлопнулась, а вскоре прозвенел звонок. Обеденная перемена. Здорово.
Эшли берет себе только воду, за фигурой следить нужно. А в этой дешевой столовке подают только калорийную пищу, которую Эшли старается избегать.
Столик пенетраторов. Ее место рядом с Крисом нетронутое, наверное, с самого ее отъезда. Девушка приземлила свою задницу поближе к Крису и усадила рядом Нуру. Младшая сестренка теперь тоже в шоколаде, ведь она только приехала, а уже в элите и одна из самых обсуждаемых девушек школы.
— Нахуя уезжать, если вернулась? — задал вопрос Вильям, но Эшли пожала плечами.
— Причина не для детских ушей, — Эшли покосилась на Нуру.
— Окееей, — сказали в один голос Магнуссон и Шистад.
Эшли отпивала свою воду, никуда не торопясь. Она собирается уйти после ланча, ведь дальше ничего интересного.
На столик пенетраторов смотрят с интересом, желая подслушать какую-нибудь сплетню. Но здесь никогда не обсуждают каких-то учеников. Хотя почти каждый мечтает услышать свое имя. Такие смешные, но они не понимают, что пенетраторы и Эшли с Нурой даже знать не знают о них.
========== 2. ==========
Эшли лежит на кровати Шистада. Они молчат: эти двое редко разговаривают. Эшли хорошо, Крису тоже. Сегодня вечером она заявилась к нему с бутылкой вина и предложила отметить ее возвращение.
Кажется, что Крис должен чувствовать отвращение к этой особе, но он слишком слабовольный, чтобы отказать ей. Она была первой девушкой, которая смогла разбудить чувства в его холодном сердце. Но они, к счастью или к сожалению, в прошлом. В том дне, когда она уехала и оставила его, не объяснив толком причины. Кинув смс-ку: «Я уезжаю в Мадрид, возможно, навсегда.»
Эшли села на край кровати. Ее не напрягает обстановка, в отличии от парня. Эшли ни капли не колышет то, что когда-то она свалила и имела с ним недоотношения. Подумаешь, бросила его. Со всеми бывает.
Может показаться, что Эшли Амалие Сатре слишком холодная. Но так и есть. Непохожесть на типичных героинь мелодрамы, делала ее несколько особенной. Фальшивой, но такой исключительной! В ее сердце лед, а душа, кажется, вообще отсутствует. Она живет для себя и ни для кого более.
А Шистад в то время готов был меняться. Ради нее. Но для Эшли это была всего лишь игра, которую можно отложить в сторону и вернуться к ней только через очень много лет.
Сейчас парень повзрослел и понимает, что никакие отношения не сравняться с сексом и алкоголем.
— Слушай, у тебя по-моему даже форма лица изменилась, не? — Крис ткнул пальцем в щеку Эшли, а та ухмыльнулась.
— Это гиалуроновая кислота, Крис, — парня удивляла эта честность, ведь девушки очень часто скрывают то, что изменения сделаны искусственно.
— Сатре, я в шоке, — Шистад накинул на себя одеяло и подошел к двери, — Одевайся, — он вышел.
— А раньше ты даже не отворачивался! — прокричала темноволосая в пустоту.
Девушка собрала все свои вещи в одну кучу. Эшли неохотно натянула нижнее белье, затем платье, туфли… Эшли заинтересовал выдвинутый ящик в рабочем столе Шистада.
Совать свой нос, куда не надо — это плохо. Но любопытство берет верх над Эшли. И вот, она уже лезет своими наманикюренными пальчиками в ящик. То, что она оттуда достала, заставило ее улыбнуться. Это немного растопило холодное сердце девушки, но лишь на мгновение.
Она перебирала старые фотографии, небольшого размера. О, вот они с Крисом сидят в столовой, а эта, где он целует ее в щеку, и еще одна, где Шистад обнимает Эшли за талию. Фотографиям не больше года, но видно, что их обладатель часто держит их в руках. Помятые уголки, жирные следы и капли на снимках.
Эшли услышала шаги и быстро кинула их в ящик, на ходу притворяясь, что она поправляет прическу.
— Чего так долго? Давай быстрее, у меня еще дела, — поторопил девушку Шистад.
— Какие у тебя дела? С Якудзами драться? — надменно произнесла Эшли, когда выходила из комнаты, «нечаянно» задевая Криса в проеме.
— Сатре, слушай внимательно. Ты мне не мать, не девушка, не жена и не сестра. Тебя не должны ебать мои дела.
— Да, меня должен ебать ты, — беспринципная Эшли передернула плечиками и откинула волосы назад, — А вообще, если тебя что-то не устраивает, то мы можем распрощаться навсегда. Но потом не еби мозг Вильяму, когда больше некого трахать будет, окей?
— Всегда найдутся желающие, малышка. Не думай, что ты заменишь всех, — с насмешкой сказал Крис, чем вызвал холодный кивок головой со стороны Сатре.
— Учти, Крис, ты тоже не вечно будешь пользоваться спросом у девочек, — Шистад передернулся, а Эшли сладко улыбнулась и закинула руки ему на шею, — Но у тебя всегда есть мой номер, — прошептала девушка и вышла из дома, громко хлопнув дверью.
Четверг, 10:03
До звонка осталось семь минут и Эшли молилась, чтобы ее не спросили чертово уравнение.