Who is Napoleon
Шрифт:
Приказ Государя 17(29) июня был доведён до войск: "Из давнего времени примечали мы неприязненные против России поступки французского императора, но всегда кроткими и миролюбивыми способами надеялись отклонить оные. Наконец, видя беспрестанное возобновление явных оскорблений, при всем нашем желании сохранить тишину, принуждены мы были ополчиться и собрать войска наши, но и тогда, ласкаясь еще примирением, оставались в пределах нашей империи, не нарушая мира, а быв токмо готовы к обороне. Все сии меры кротости и миролюбия не могли удержать желаемого нами спокойствия. Французский император нападением на войска наши при Ковно открыл первый войну. Итак, видя его никакими средствами непреклонного к миру, не остается Нам ничего, как, призвав на помощь Свидетеля и Заступника правды всемогущего Творца небес, поставить силы Наши против сил неприятельских. Не нужно Мне напоминать вождям, полководцам и воинам Нашим о их долге и храбрости. В них издревле течет громкая победами кровь славян. Воины! Вы защищаете Веру, Отечество и свободу. Я с вами. На зачинающего Бог!"
3 (25) июня поздним вечером Государь призвал явиться к себе генерал-адъютанта Балашова (он же Министр полиции), по прибытии которого, сказал ему: " Я намерен тебя послать к императору Наполеону. Хотя впрочем, между нами сказать, Я и не ожидаю от сей посылки прекращения войны, но пусть же будет известно Европе и послужит новым доказательством, что начинаем войну не мы." Государь прочёл ему письмо, которое надлежало ему доставить Наполеону. Отпуская адъютанта, он поручил сказать Наполеону, что "если он намерен вступить в переговоры, то они сейчас начаться могут, с условием одним, но непреложным, чтобы армии его вышли за границу. В противном же случае Государь даёт слово – покуда хотя один вооружённый француз будет в России, не говорить и не принять ни одного слова об мире."
Между тем войска Наполеона быстро двигались к Вильне . 13 (25) Мюрат и Даву достигли Жижмор, куда на следующее утро перенесена была главная квартира. 14 (26) неприятель достиг Киеве, a 15 (27) кавалерия Мюрата имела уже ночлегу Рыконты. На следующий день, после незначительной ошибки французских гусар с нашими лейб-казаками, Наполеон занял Вильну.
Вступление Наполеона в Вильну было торжественно. Улицы и площади наполнились народом, многие из домов были украшены изысканными коврами, во всех окнах домов были видны нарядные с букетами цветов женщины, восторженно встречающие проходящие мимо колонны французской гвардии.
Генерал-адъютант Балашев, отправясь в ночь с 13-го на 14-е июня, к рассвету прибыл вместе с двумя казаками и трубачом в селение Рыконты, где уже находился неприятель. У трубача входило в обязанность исполнять соответствующие аккорды в видимости противника, означающие приближение парламентёров. Балашев был препровождён к Мюрату. Мюрат, окружённый большой свитою и красовавшийся в изысканном неармейском костюме, встретив адъютанта Государя, первым начал разговор. "Очень рад вас видеть и познакомиться с вами генерал! Кажется, здесь всё предвещает войну." Балашев на прекрасном французском изящно парировал укол маршала:– "Действительно, ваше величество, кажется Император Наполеон желает вести её".
Маршал, не зная нынешнего нахождения Императора, объяснил, где находится квартира штаба корпуса Даву и мило улыбнувшись рысью ускакал со свитой к разноцветной толпе, стоявшей в конце улицы. Даву встретил парламентёра с угрюмой, недружелюбной гримасой на лице. "Отдайте мне письмо, я его сам передам Императору" -проскрипел очередной французский маршал. На ответ Балашева, что ему велено Государём передать пакет лично в руки Наполеону, маршал , не меняя тональности в голосе, возразил:– "Всё равно! Вы здесь не у себя, делайте то, что от вас требуют". Балашеву пришлось смириться с требованиями недружелюбного маршала.
Только 18-го июня(30) поступило приказание отправить его к Наполеону в Вильну. Его привезли на квартиру Бертье, и в следующий же день, Наполеон, прислав за ним своего камергера, графа Тюренна, принял нашего генерала в своем кабинете. По иронии, комната оказалась той же, в которой Александр I пять дней назад давал ему поручение. Обстановка комнаты была та же. На своем месте стоял стол в стиле Людовика XVI и мебель красного дерева. Только император был другой. Любопытное освещение беседы Наполеона с Балашовым дает французский историк Вандаль. По его словам, французский император решил принять русского посла для того, "чтобы поощрить на будущее время посылку новых парламентёров, и поддержать, несмотря на войну, возможность последующих свиданий между монархами, чтобы Александр при первом же смятении своей души, после одного или двух проигранных сражений, знал, куда ему обратиться для капитулирования и передачи мирных и покаянных предложений. В то же время он решил проявить пред Балашевым безграничную уверенность в себе, непоколебимое доверие к своим силам. Предполагая испугать русского видом своих сил и средств, он решил придать своей вежливости тон подавляющего превосходства."
Наполеон принимает посланного императором Александром русского генерал-адъютанта Балашова. Когда генерал получил от императора Александра, поручение, он уже отослал свой парадный мундир в С-Петербург. Выручил мундиром его друг. Поэтому на приёме у Наполеона граф Балашев не в своём мундире. Естественно на картине мы не видим недостатки "посадки" чужого костюма на графа.
Некоторые цитаты из аудиенции, данной Наполеоном Балашева в Вильно 18 июня 1812 года. "Со времени Петра I, с того времени, как Россия -европейская держава, никогда враг не проникал в ваши пределы, а вот я в Вильне, я завоевал целую провинцию без боя. Уж хотя бы из уважения к вашему императору, который два месяца жил в Вильне со своей главной квартирой, вы должны были бы ее защищать! Чем вы хотите воодушевить ваши армии, или, скорее, каков уже теперь их дух? Я знаю, о чем они думали, идя на Аустерлицкую кампанию, они считали себя непобедимыми. Но теперь они наперед уверены, что они будут побеждены моими войсками".
"Генералов хороших у России нет, кроме одного Багратиона. Беннигсен не годится: как он себя вел под Эйлау, под Фридландом! Я слышу, что император Александр сам становится во главе командования армиями? Зачем это? Он, значит, приготовил для себя ответственность за поражение. Война – это моё ремесло, я к ней привык. Для него это не то же самое. Он -император по праву своего рождения. Он должен царствовать и назначить генерала для командования".
"После того как Александр был побит при Аустерлице, после того как он был побит под Фридландом, – одним словом, после двух несчастных войн, – он получает Финляндию, Молдавию, Валахию, Белосток и Тарнополь, и он еще недоволен".
"Англия не даст денег России, у нее самой денег нет. Швеция и Турция при удобном случае все-таки еще нападут на Россию".
"Я сделал большие приготовления, и у меня в три раза больше сил, чем у вас. У вас пехоты 120 тысяч человек, а кавалерии от 60 до 70 тысяч. Словом, в общем меньше 200 тысяч. У меня втрое больше". На прощание с генералом Балашовым, Наполеон распорядился:– "Готовы ли лошади для генерала? Дайте ему моих, ему далеко ехать", намекая на значительное отступление русских армий за время исполнения Балашовым парламентских функций. После убытия генерала Балашева из Вильно, Наполеон, подытоживая свою встречу с парламентёром Александра пишет в своих записках:– "Несколько дней спустя по моем вступлении в Вильну, император Александр прислал ко мне своего генерал-адъютанта Балашева… и требовал, чтобы мы возвратились за Неман…, решившись победить или умереть, но не вступать в переговоры, пока хоть один вооруженный иностранец будет попирать землю русскую. Эта решимость – величественна. Я приобрел уже столько выгод, что, казалось, должно было опасаться раздражать меня подобным предложением. Я дал почувствовать Балашову, что мне нельзя добровольно отказаться от плодов моих действий и возвратиться неуверенным в заключении мира… Для меня важно было достигнуть Двины, тогда мне удобнее было бы вступить в переговоры и требовать гарантий. Я приписывал поступок Александра желанию выиграть время, чтобы соединить рассеянные русские силы… Нашлись наивные люди, которые предполагали, что, приехав неделею раньше, Балашев успел бы восстановить мир, что русские отступили бы за Двину, а я за Неман, что город Вильна был бы объявлен нейтральным, и что новые соображения произвели бы новый переворот во вселенной. Все эти фразы очень звучны… Но разве можно предполагать, чтобы русские решились очистить Литву, когда 400.000 врагов стояло на берегах Немана? Какая держава, не потерявшая еще чувства собственного достоинства, решилась бы оставить свои области для исполнения нашей прихоти, – и какие при этом области? Ту самую Польшу, из-за которой началась война и которая восстала бы, видя, что русские очистили ее, чувствуя себя слабыми… Александр очень хорошо знает, чего требует от него слава, благо государства и память Екатерины, великой бабки его, чтобы решиться на подобное действие… Как бы то ни было, но возвращение Балашова в Дриссу не только не водворило мира, но, напротив, казалось, подало знак к самой упорной войне".
На берегах Немана 24 июня 1812 года. Литография по рис. Х. В. Фабера дю Фора.
За костром в чёрной треуголке стоит Император Наполеон. Шаг к своему "закату" он совершил. Отступать будет как крокодил. А пока, сердце чуть не вырывается наружу – вот она Россия, за рекой.
В день начала войны, князь Багратион, не зная, что она уже развязана в 4 утра Наполеоном, представляет Военному министру свои рассуждения о месте вероятного нанесения удара противником: -"Я не могу думать иначе, как неприятель до сих пор делает одну лишь демонстрацию, и что его точное стремление не должно быть на те пункты, где его более ожидаем(моё дополнение- Гродно-Ковно). Его выгода непременная разделить наши силы и он, по мнению моему, будет стараться воспользоваться сим, как имел честь докладывать выше, у Устилуга, Влодавы и Бреста. … Указаны места, откуда Наполеон нанесёт удар первый и основной по России согласно мнения кн.Багратиона.
–