Worm
Шрифт:
– - Ты называешь их Избранниками Фенрира. Я учёная, веришь или нет. Я в курсе, что Фенрир -- это один из зверей, которые начнут Рагнарёк, гибель богов. Фенрир был тем, кто должен убить Одина, Всеотца, повелителя богов. Фенрир был волком. Не похоже на совпадение.
Сокращая дистанцию, он растопырил лезвия, из которых состоял, становясь больше и опаснее.
– - Век меча, век топора. Век ветра, век волка. Мир, в котором нет пощады. Могу поверить, что это твоя цель, твоё истинное стремление. Ты жаждешь ввергнуть этот город во тьму, кровь и пепел, так что
Он поставил на неё одну из когтистых лап и почувствовал, как лезвия на подошве лапы впиваются в её плоть. Она не сопротивлялась.
– - Присоединяйся к нам!
– - сказала она напряжённо.
Он сформировал голову и рот. Его голос эхом раздавался в металлическом черепе.
– - Ты утверждаешь, что я воин. Зачем мне присоединяться к ничтожным убийцам?
Она сдвинулась, выдыхая предложения между вздохами боли:
– - Это вопрос масштаба. Нам нужны такие, как ты. Бойцы первой линии. Способные сеять смерть истребляя невинных тысячами. Наших врагов. Мы могли бы быть великими воинами.
– - Не интересует.
– - Мы смогли бы устроить твой Рагнарёк скорее, чем любые твои Избранники.
– - Это мои люди. Я от них не отвернусь.
– - Тогда убей меня.
Тонкая улыбка пересекла её лицо, хотя оно и выражало боль. Когда она заговорила снова, предложения были короткими:
– - Но я знаю, твоим мечтам не суждено сбыться. Если только ты не будешь с нами. Раз уж ты номинирован Девяткой, тебя испытают, хочешь ты того или нет. Я оставила записи, распоряжения. Они убьют твоих людей. Сровняют с землёй любое место, которое ты назовёшь домом. Их ждет участь хуже смерти.
Он убрал когти. Она истекала кровью из ран в животе и бедре.
Ему пришлось постараться, чтобы убить только одну из них. А если появятся остальные семь? Нет, в одиночку он их не остановит, а его подручные недостаточно сильны, чтобы их сдержать.
– - И ты не отзовёшь свои приказы?
– - Отзову. Если присоединишься. Дай мне слово, и я уйду. Тебя испытают, твоих людей оставят в покое. Когда испытания закончатся, ты будешь... либо мёртвым, либо одним из нас.
– - Чего тебе всё-таки надо?
– - Войти в историю. Имена в книгах. Рассказы о нас на уроках. На годы, на века вперед. Наши цели...
– - она поморщилась, прижимая руку к животу, -- ... совпадают.
Он задумался на мгновение. Могут ли они сбежать? Нет, от Девятки не сбежишь. Он собирался драться, но теперь этот вариант отпадал.
Можно попробовать расставить им ловушку. Или выиграть время для бегства своих людей.
– - Хорошо.
Тонкая улыбка снова пересекла её лицо. Она использовала свою силу, чтобы принять вертикальное положение, её ноги едва касались земли.
– - Какая преданность.
– - Но я не забуду тебе того, что ты уже сделала. Если ты останешься жива, я дождусь подходящего времени и подходящего места и убью тебя. В один прекрасный день.
– - Уже думаешь... как один из нас.
Осколки проплыли к ней, чтобы закрыть раны, заполняя их в нужных местах так, что каждый фрагмент идеально подходил. Мельчайшие частицы стекла, облако тонкого порошка, закрыло оставшиеся трещины.
Затем она воспарила в небо. Крюковолк сделал знак Штормтигру придержать огонь.
Он не собирался терпеть такое. Они оскорбили его, ранили его людей. Они попытались извратить его призвание и вывернуть его себе на пользу? Ну нет!
Его лицо исказилось гримасой, когда он оглядел усеянную стеклом улицу, лежащую ничком фигуру Цикады. Он сообщил Птице-Хрусталь, что собирается убить её когда-нибудь и надеялся, что она будет ожидать этого ещё не скоро.
Нет, он пройдет все их "испытания", может, даже ненадолго присоединится. Но он убьёт их как можно скорее. До того, как они покинут город.
Он посмотрел на своих людей, увидел, как спешит к Цикаде Отала, чтобы дать ей способность к регенерации. Руна была ранена, правая сторона её лица была рассечена и чуть заживлена лишь чтобы остановить кровотечение. Отала, вероятно. Все остальные были ранены в той или иной степени, некоторые смертельно.
Ему понадобится помощь со стороны.
Интерлюдия 11е (Дина)
Если бы десятки триллионов вселенных были картинками, то они были бы собраны в постоянно перемешивающуюся и меняющуюся мозаику. В общем, с виду полная неразбериха. Но в зависимости от случайных изменений, иногда проявлялись закономерности. Быть может, господствующий цвет, или множество сцен, состоящих из размытых от скорости действий и движений.
Но всё было даже сложнее. Во-первых, слышались тихие звуки, а сами сцены не были двумерными. Наоборот, каждая из картинок была полностью реализованным миром, и он был длительным, как серия слайдов или катушка плёнки, тянущаяся далеко вперёд и назад от каждой сцены, на которой она фокусировалась. Всё становилось ещё сложнее, когда каждый набор слайдов ветвился и расходился, чем дальше, тем больше. Единственное, что их останавливало -- особые точки обрыва. В первой такой точке не было ничего загадочного. Настоящее, сейчас. Оно неостановимо и непрерывно двигалось вперёд, поглощая реальности, когда они прекращали быть будущим и становились настоящим.
Другие точки были более зловещими. Каждая ветвь где-то заканчивалась, но некоторые заканчивались раньше других.
Дина Элкотт знала, что в тех ветвях она погибла. Сейчас их было много, с каждой секундой всё больше таких ветвей появлялось перед ней. Почти все картинки в мозаике стали чёрными или тёмно-красными. Или там горел свет и всё было покрыто кровью, или света не было -- и тогда она ничего не могла увидеть.
Она сконцентрировалась, и мозаика разделилась на две части, одна чуть больше другой. В первой части смертельная точка наступала очень скоро. Во второй у неё была отсрочка. Она оценила размер обеих частей, и число возникло у неё в голове.