Worm
Шрифт:
Розовый свет пробивавшийся сквозь веки стал чернотой, когда выключились лампы.
– - Прости, -- прошептал ей на ухо женский голос. Солнышко?
Дина попыталась ответить, но вместо слов раздался хрип.
– - Я бы помогла тебе, если б могла, но я не могу, понимаешь?
– - прошептала ей Солнышко. Она обнимала Дину. От нее пахло блевотиной, но в этом была виновата Дина.
– - Это не только потому, что я и мои друзья в затруднительном положении, и должны помогать Ноэль, и даже не потому, что я сомневаюсь, что смогла бы спасти тебя в одиночку. Мы дали обещание
Грохот раздался совсем близко, будто металлом прошлись по металлу.
Могучий удар по двери сотряс комнату.
Солнышко всё говорила, как будто не замечая продолжающегося нападения:
– - Когда проходишь через ад и обратно с группой людей, когда теряешь всё, и вы все вместе можете потерять ещё больше... Я... я даже не знаю, что говорю. Может быть, нет никакого оправдания тому, что я позволяю так поступать с тобой. Я просто... они всё, что у меня есть. Прости.
Дина потянулась и нашарила рукой руку Солнышка. У неё не было слов, она не могла ничего ответить, даже если б придумала, что сказать. Она просто сильно сжала её руку.
По металлической двери нанесли несколько ударов. В воздухе раздался рёв, болезненно громкий, несмотря на стену, поглощающую звук. Рёв был полон ярости и досады.
Раздался лязг затворов. Она почти пропустила его, посреди равномерных, неустанных ударов по металлической двери.
– - Я так голодна, -- голос девушки эхом разнесся по камере. Она была близко.
– - Я знаю, Ноэль, -- ответил Трикстер.
– - Ещё немного. Вернись обратно, на другую сторону, подальше от этих людей.
Голос Ноэль звучал так, будто она очень, очень устала:
– - Не могу ждать. Больше не могу ждать. Я чувствую их запах.
"Она хочет есть так же сильно, как я хочу свою "конфетку", -- подумала Дина.
– - Разница лишь в том, что она может взять и возьмёт то, что хочет, даже если ей придется съесть одного из нас. А у меня нет такой силы".
Боже, её голова раскалывалась. Хуже того, она знала, что это затишье перед бурей. Её голова будет болеть сильнее с каждым часом, пока ей не захочется умереть.
– - Ты можешь сдерживаться, -- мягко сказал Трикстер.
– - Ты не хочешь подходить ближе, чем сейчас. Ты знаешь, на что способна твоя сила. Никто из нас этого не хочет.
– - Нет.
– - А те парни, хоть они и хорошие ребята, но я не уверен, что кто-то из них не выстрелит в тебя, если запаникует. Мы этого тоже не хотим.
– - Я выживу. Не хочу этого, но выживу.
– - Ты останешься в живых. А я? А Оливер и Марисса останутся в живых, если ты взбесишься? Они ведь тоже здесь.
Солнышко заговорила, выкрикнув:
– - Помни об обещании, которое мы дали друг другу.
Ноэль не ответила. Повисла тишина, прерываемая тяжелыми ударами в металлическую дверь, они эхом отдавались в бетонной камере.
– - Ну же, Ноэль. Отойди, прежде чем ты или кто-то ещё сделает то, о чём будет потом жалеть, -- настаивал Трикстер.
Стук продолжался.
– - Пойдем со мной,
– - Хорошая мысль, -- сказал Трикстер.
Дина почувствовала, как спало напряжение в комнате. Боль в её черепе никуда не уходила. Она принялась за кропотливую работу по переорганизации картинок в голове. Всё равно что строить карточный домик на непредсказуемом ветру. Каждый раз, когда числа менялись, то, что она начала сортировать, рассыпалось.
Придётся дождаться периода спокойствия, прежде чем получится чего-то реально добиться. Пройдёт время и станет легче. Со временем станет не так больно использовать способности.
Она глубоко погрузилась в болезненную работу, и прошло некоторое время, прежде чем она поняла, что удары прекратились. Но собравшиеся в помещении всё ещё ждали. Просто на всякий случай, если Краулер обманывает их, выжидая, пока они не откроют дверь.
Минуты тянулись одна за другой, пока Выверт наконец не отдал приказ.
Дина ослепла. Её сила была слишком хрупкой и болезненной для использования, так что она не могла увидеть, какое будущее ждёт их за открытой дверью. Её сердце стучало в горле, когда она открылась. Первые взводы выдвинулись, распределяясь по комплексу, в поисках Краулера -- не рыщет ли он в каком-нибудь углу подземной базы. Они вернулись и сообщили, что всё чисто.
Выходя из полумрака, она прищурилась на свет флуоресцентных ламп. Следы когтей испещрили наружную сторону броневой двери из цельной стали, каждый глубиной по меньшей мере в пятнадцать сантиметров. Металлическая дорожка наверху была сорвана, и множество ящиков с оружием и припасами было раздавлено или разбросано по полу.
– - Конфетку?
– - спросила она.
– - У меня болит голова.
– - Можно, дружок. Иди в свою комнату. Я вызову Питтера и отправлю его к тебе.
Со своим вооруженным эскортом она вернулась в комнату. И как подкошенная рухнула на кровать.
Она знала, что пожалеет, но всё равно использовала силу. Она должна была знать. Всего ещё один раз, его можно пережить, и она не будет использовать силу по меньшей мере следующие несколько дней. Или недель, если Выверт ей позволит.
Она сжала покрывало и укусила подушку, когда голова взорвалась болью. Больше половины черновой работы, осторожно собранной за последний час распалось на части, когда она разделила сцены на две группы. Прошли минуты, до того как у нее появилось число.
31,6%.
На четыре процента выше, чем вчера.
Тридцать один и шесть десятых процента -- шанс на то, что однажды она попадет домой.
Интерлюдия 11ё (Шери)
По улице шла девушка в резиновых сапожках, в её волосах мелькала красная прядь. Шла одна, хотя комендантский час начался уже давно.
Достав телефон из кармана куртки, она принялась распутывать наушники. И как эти чёртовы провода умудряются всё время запутываться? Прямо как рождественские гирлянды. Не то чтобы ей раньше приходилось распутывать гирлянды, но она определённо что-то такое о них слышала.