Worm
Шрифт:
Посмотрев на Марка, Эми почувствовала, как забилось её сердце. Она заставила себя сесть на диван рядом с ним. Он винит меня?
Всё разваливалось. Семья так и не приняла её полностью. В семье, которая работает вместе, сложно хранить секреты. Эми узнала несколько лет назад, подслушав разговор Кэрол и тёти Сары, что Кэрол сначала отказывалась брать её. Приёмная мать в конце концов согласилась только потому, что у неё была работа, а у тёти Сары -- нет. И у неё был один ребенок, а у тёти Сары двое. Она взяла Эми не из любви или заботы, а из-за
Марк пытался быть отцом. Он делал ей оладьи по выходным, водил куда-нибудь. Но не всегда. Иногда он забывал, иногда расстраивался или был слишком отвлечен, чтобы идти в кафе или торговый центр. Ещё один секрет, не сохранённый семьёй -- у Марка была клиническая депрессия. Ему прописали таблетки, но он не всегда их принимал.
И лишь Виктория, только Виктория давала ей ощущение семьи. Виктория сейчас злилась на неё. Только "злилась" -- неверное слово. Виктория была потрясена, кипела от гнева, полнилась обидой, потому что Эми не могла, не стала лечить их отца.
Они поругались, Эми не могла защитить свою точку зрения, но всё равно отказалась. С каждой секундой, что Виктория и Кэрол занимались Марком, росла дистанция между ней и семьёй. Она как могла заботилась о Марке, прерываясь только для работы в больницах. А тут ещё это письмо.
Письмо. Кэрол не злилась на неё, как Виктория. Она просто была холодна как лёд. Эми знала, что только подтверждает тёмные подозрения Кэрол, которые у той были с тех пор, как её взяли в семью. А теперь, когда Эми узнала про Маркиза, всё стало вдвое хуже. Эми поняла, что Кэрол думает, что она такая же.
Маркиз был одним из самых организованных убийц. У него были правила, он следовал своему кодексу, и Эми поступала так же. Эми не использовала свою силу, чтобы влиять на разум людей. Папина дочка, яблоко от яблони.
– - Хочешь чего-нибудь?
– - спросила она Марка, когда был следующий перерыв.
– - Воды, -- пробормотал он.
– - Хорошо.
Она пошла на кухню, радуясь, что у неё есть повод покинуть комнату. В поисках его пластикового стакана, лёгкого и c удобной для захвата поверхностью, она перерыла посудомоечную машину, затем наполнила его наполовину, чтобы он не был слишком тяжёлым.
Слёзы навернулись на глаза, и она склонилась над раковиной, чтобы умыться.
Она их теряла. Теряла свою семью, и не важно, как это произошло.
Значит, она должна уйти. Эми достаточно взрослая, чтобы постоять за себя. Она должна уйти по собственному решению, она поможет Марку, это будет её прощальным подарком. Ей просто надо найти в себе мужество.
Вытерев лицо рубашкой, она понесла кружку в гостиную.
Телевизор был выключен.
Может, Марк выключил его, чтобы заснуть? Эми старалась идти тихо, наступая на половицы у стен коридора, чтобы не скрипеть.
В гостиной стояла девочка лет на пять младше Эми. Её светлые волосы были завиты в колечки с кропотливой аккуратностью, но всё остальное было неопрятным, грязным. Она пристально смотрела
Девочка обернулась к Эми, и та увидела, что не вся грязь на девочке была грязью, часть была запёкшейся кровью. Девочка носила грязный фартук, слишком большой для неё, а скальпели и инструменты в карманах блестели, отражая свет ламп в углу комнаты.
Эми узнала девочку по фотографиям, которые недавно повесили в кабинете.
Ампутация.
– - Привет, -- Ампутация махнула рукой. На её лице появилась широкая улыбка.
– - Что... Что ты здесь делаешь?
– - Очевидно же, захотела с тобой встретиться.
Эми сглотнула.
– - Очевидно.
Может это Всеотец когда-то договорился с Бойней Номер Девять, чтобы убить её?
Взгляд Эми пробежался по комнате, разыскивая работу Ампутации. Ничего. Она бросила взгляд через плечо, и с её губ сорвался вскрик. За спиной, не дальше шага от неё, стоял мужчина -- высокий, звероватого вида, его лицо было так плотно покрыто шрамами и синяками, что в нём с трудом можно было признать человека. В одной руке он держал топор с длинной рукоятью, касавшийся лезвием пола. Топорылый.
– - Бееги-и-и, -- простонал Марк, обращаясь к ней. Не задумываясь, она бросилась к входной двери и распахнула её с такой силой, что картина упала со стены.
Топорылый стоял с другой стороны, загораживая выход.
– - Нет, -- прохрипела она, отступая в гостиную, -- нет, пожалуйста.
Как? Как он так быстро туда попал? Она повернулась и увидела, что он всё ещё стоит там, в коридоре.
Двое Топорылых?
Затем первый взорвался облаком белой пыли и кровавых брызг, разлетевшихся по всей комнате. Эми услышала смех Ампутации, от которого у неё сердце ушло в пятки.
– - Поняла? Догадалась, что я сделала? Повернись-ка, Халтурка.
Эми догадалась, но создание Ампутации всё равно продемонстрировало своё устройство. Он повернулся спиной к Эми, и она увидела что-то вроде раковой опухоли на затылке, плечах и руках. Только у опухоли было лицо с едва различимыми азиатскими чертами, а комки в опухоли приблизительно совпадали с внутренними органами и структурой скелета. Челюсть тела, скреплённого со спиной Топорылого, открывалась и закрывалась как у рыбы, хватающей воздух. Швы были всё ещё свежие.
– - Ты смешала их вместе. Демона Ли и Топорылого.
– - Да! Можешь даже не спрашивать, как это было тяжело. Представь, мне надо было делать операцию удалённо, используя роботов, потому что я потеряла бы cилы Технаря рядом с этим здоровым шкафом. И мне надо было соединить тела и нервные системы так, чтобы они могли пользоваться своими суперспособностями, не мешая друг другу.
– - О, Боже, -- пробормотала Эми. "Она и со мной сделает что-то подобное?"
– - Знаешь, мне пришлось добавить управляющий контур и провести точечную лоботомию, чтобы Топорик меня слушался. Он мало что потерял. И раньше не отличался умом.