Worm
Шрифт:
Шарлотта подошла и подала мне руку. Я услышала гул разговоров вокруг. Отвернулась. Не готова сейчас слушать критику, но и похвалы не заслужила. Сколько человек было ранено, пока я дралась с Манекеном? Сколько человек погибло из-за того, что я не была начеку?
Шарлотта помогла мне подняться. Спросила, чем ещё помочь, но я лишь покачала головой. Медленно, осторожно, оберегая себя, я подошла к отделённой голове Манекена.
На соединительном шве на шее, там, куда крепилась цепь, была крошечная трещина. Из нее сочилась чёрная жидкость. Очевидно, это повреждение Манекен посчитал достаточно серьёзным,
Доковыляла до тела седой женщины. Встала на колени, игнорируя боль. Осторожно повернула ее лицом к себе и взглянула в открытые, неожиданно ярко-голубые глаза.
– - Простите, -- сказала я.
Не знала, что ещё добавить. А через пару минут просто перестала об этом думать. Я оставила глаза женщины открытыми, закрыть их мне показалось высокомерным и банальным.
Насекомые обрезали нити, и рука Манекена упала с потолка. Многие вздрогнули от звука удара.
– - Голову и руку нужно бросить в океан, -- распорядилась я, не обращаясь ни к кому конкретно.
– - Если есть лодка, то лучше отплыть куда-нибудь подальше.
– - Хорошо, -- прошептала Шарлотта.
– - Мне надо идти. Я оставлю насекомых присматривать за вами, -- я направилась к двери, прихрамывая.
Я победила. Если можно так выразиться.
12.08
Я уже забыла, когда в последний раз высыпалась. И совсем не так хотела бы начать свой день.
Я настолько устала, что не могла заснуть, не могла унять лезущие в голову мысли, не могла удержаться от того, чтобы последний разочек проверить территорию и убедиться, что люди в безопасности. И в довершение всего -- боль от ранений, которая выдергивали меня из зыбкого полусна каждый раз, когда я шевелилась или меняла позу. Едва утренний свет начал проникать сквозь щели металлических ставен, я накрылась подушкой и попыталась урвать ещё несколько часов сна.
Надо выспаться на случай, если меня угораздит столкнуться с Манекеном или любым другим из Девятки. Два-три часа сна в сутки до добра не доведут.
Хотя, по моим ощущениям, дополнительные часы отдыха ничего не изменили.
Боль от ран и боль в измученных мышцах -- после забега босиком и схватки с Манекеном -- слились воедино. Казалось, всё тело превратилось в сплошной синяк. Проще было сказать, что у меня не болит. Грудной клетке досталось больше всего -- каждый вдох отдавался болью справа внизу. Я встала с кровати только со второй попытки.
Я быстро осмотрела себя. Вместо живота -- один сплошной сине-жёлтый кровоподтёк. На ощупь тело под синяком не было ни жёстким, ни слишком податливым. Значит -- если я правильно помню -- внутреннего кровотечения нет.
Если так будет продолжаться, нужно ещё раз записаться на курсы первой помощи: освежить в памяти теорию и подтянуть практику. Казалось, февраль был целую вечность назад. Слишком много всего случилось за последние месяцы.
Я прошаркала в ванную и тихо застонала: пол был усыпан осколками от зеркала и дверцы душа. Вернувшись в комнату, я нацепила шлепанцы, нашла рубашку, которую не жалко, и бросила её на пол ванной. Я повозила рубашкой по полу, расчистив его от большей части осколков, выгребла стекло из душевой кабинки на плиточный пол
Я всё равно запрыгнула в душ, надеясь проснуться. Ну и постараться превратить свою причёску во что-то приемлемое: если волосы не помыть, то потом расчесывать их -- сущий ад. Тем более что все зеркала на тысячу километров вокруг разбиты.
Я вытерлась, надела контактные линзы, расчесала влажные волосы, напялила шлёпанцы и двинулась в спальню одеваться, лавируя в море битого стекла.
Телевизор, ноутбук и телефон не работают. Нет никакой информации о последних событиях. Я не могу позвонить. Не могу посмотреть новости и проверить, что случилось за ночь. Не могу даже узнать, сумела ли кого-нибудь спасти, пока бежала и оставляла сообщения. Мне оставалось только ждать худшего, что портило и без того сомнительное настроение.
Я спустилась вниз, открыла дверь на второй этаж. Он был относительно цел: металлические ставни не дали огромным окнам засыпать стеклом помещение, террариумы изготовили из пластика, а не из стекла. Не хотела бы я остаться в комнате с несколькими десятками стеклянных ящиков, зная, что Птица-Хрусталь в городе.
Хорошо -- меньше комнат убирать. Беспорядка и так хватает.
Сьерра и Шарлотта разговаривали внизу, у кухонного стола. Как только я вошла, они замолчали.
Они молчали, когда я подошла к буфету. Чай. И, может быть, обжаренный лаваш, бекон, яйцо...
Я заглянула в буфет, и мои надежды начать день с нормального завтрака испарились. Баночки со специями, стоящие на одной полке с пакетиками чая, были уничтожены. Их содержимое -- вместе с бесчисленным числом стеклянных осколков -- засыпало весь буфет. Пахло корицей, тмином и разными сортами перца. И это были ещё не все потери: бутылки с соусами на верхних полках лопнули и залили нижние полки и ящики своим содержимым пополам со стеклом. За ночь всё это застыло.
Я посмотрела на девушек. Никто не заговорил -- а Шарлотта и вовсе отвела взгляд.
Ненавижу такие ситуации. Ненавижу чувствовать себя ранимой и знать, что кто-то видит меня такой. Вся избитая, больная и хромая, я выглядела для них обычной смертной. Я оказалась не способна остановить нападение Манекена, не способна защитить и предупредить моих подопечных о Птице-Хрусталь. Смогут ли они воспринимать меня как босса? Ведь Сьерра даже старше меня.
Ладно, мне всё равно нужно поручить им работу. Сосредоточимся на буфете и разрушениях в нём.
– - Шарлотта, готова к работе?
– - Да, -- сказала она. Когда я повернулась, Шарлотта снова отвела взгляд. Да, я пропустила несколько ударов, но неужели выгляжу настолько плохо?
– - Придётся пройтись -- мне нужно быть в курсе событий. Ты пойдёшь на территорию парня, которого зовут Регент. Это друг, и до него недалеко. Расскажешь ему об инциденте с Манекеном, сообщишь, что я жива, и узнаешь, что случилось со Сплетницей и с отцом.
– - С отцом?
– - Он поймет, что я имею в виду.
– - Ладно, -- ответив, Шарлотта посмотрела мне в глаза. Уже лучше. Я написала для неё адрес, посмотрела, как она надевает туфли и выходит через подвал.