XIRTAM. Забыть Агренду
Шрифт:
Чтобы все было честно, туземных старейшин привезли на корабль, и подписали ими (старейшинами) договор, разрешающий «The Pacific Phosphate Company» добывать на Банаба фосфаты «везде, где только возможно». Добыча велась три четверти XX века с коротким перерывом на Вторую мировую войну (во время которой Банаба оказался сначала под бомбежками, а потом под японской оккупацией). В итоге, на Банаба не осталось НИ ОДНОГО жителя. Кто не умер от голода и жажды вследствие действий британских колонизаторов, тех добили японские милитаристы (так, на всякий случай). Некоторое количество банаба выжили в эвакуации в основном, на Науру (там тоже добывались фосфаты, но площадь Науру больше, и британское предприятие не успело уничтожить
Поняв, что правду искать бесполезно, три сотни банаба вернулись на остров и стали обрабатывать мизерные участки, где за полвека успел образоваться гумус, и возникла возможность выращивать что-то съедобное. Кроме того, с прекращением фосфатных разработок, вокруг острова вновь появилась рыба. Туземцы надеялись, что теперь их оставят в покое. Опять же: какая наивность. Правительства Британского содружества подготовили подарок на миллениум: проект добычи оставшихся фосфатов. Туземцы вознегодовали и в 2001-м потребовали полной независимости от Кирибати, и от всех правительств Британского содружества (включая австралийское и новозеландское). Разумеется, им было отказано, и потянулись долгие годы заведомо неравной борьбы.
Уже успело подрасти первое поколение банаба, родившихся на родном острове, когда внезапно на горизонте возникла науруанская фирма «Takido Domo». Не обращаясь к властям Кирибати (на атолле Тарава, в 500 км северо-востоку), эта фирма предложила сделку непосредственно старейшинам банаба. Речь шла о двух квадратных километрах территории, опустошенной старыми разработками фосфатов, к тому же планируемых Британским содружеством в качестве места для очередного цикла этих разработок. Не смущаясь этими обстоятельствами, «Takido Domo» предлагало полновесную сумму за аренду этой территории, причем с оплатой за каждый месяц авансом.
Старейшины согласились, и договор был заключен прямо на торговой площади самой большой деревни Оома. Едва старейшины поставили подписи под простым понятным текстом в 20 строк, как пачка 100-долларовых купюр перешла из рук в руки. Процесс платежа повторился через месяц, и через два. А, на месте фосфоритной пустоши, тем временем, возникло нечто вроде авиагородка с взлетной полосой, сделанной из трассы старой узкоколейки для вагонеток. В авиагородке, помимо сооружений, типичных для аэродрома появилась фабрика, делающая био-фюэл из водорослей, и башня водяного конденсатора, около которой, в огромном брошенном фосфатном карьере стало расти искусственное озеро с пресной водой. Туземцев это не интересовало (люди платят, и пускай занимаются, чем хотят), но вскоре фирма объявила, что озеро общественное, и жители могут брать оттуда воду бесплатно. И отношения сразу изменились. На сухих островах в океане пресной водой делятся только друзья, значит… Сотрудники фирмы стали желанными гостями на вечеринках с деревенскими плясками (которыми, кстати, славится Банаба), а туземцы теперь запросто заходили в авиагородок на чашку чая…
Авиагородок, как оказалось, обслуживал некие «специальные экологические рейсы», протянувшиеся по всему тропическому поясу Тихого океана, почти до Америки. Эти экологические рейсы были связаны с метеорологическими исследованиями, которые проводились таким интересным способом, что туземные юниоры теперь собирались маленькой толпой на каждый очередной старт исследовательских стратопланов.
Стратопланы напоминали авиамодели реактивных гоночных самолетов чуть больше человеческого роста, и центнер весом. Их поднимали на дельтаплане на километр, и сбрасывали. В пикировании включался реактивный движок, игрушка взмывала вверх, исчезала из виду, а потом высоко в небе возникало призрачное пятнышко серебряного тумана: стратоплан преодолевал звуковой барьер в средней стратосфере… Красота!
Разумеется, слухи об этих упражнениях дошли до Таравы (но власти Кирибати этим не заинтересовались, они были увлечены получением нового кредита Мирового банка для последующей дележки) и до Канберры, где нашлись люди, в чьи обязанности входила проверка таких слухов. И вот, на Банаба явился австралийский офицер с предписанием, оформленном согласно «праву правительств Австралии и Новой Зеландии водить свои войска на территорию других государств-членов Форума Тихоокеанских Островов для поддержания порядка и стабильности» (см. Декларацию ФТО, 31/10-2000). Такое право несовместимо с признанной независимостью Кирибати и иных малых островных стран, «добровольно» вошедших в ФТО, но правительствам «Первого мира» на это плевать.
Сначала австралийский офицер с изумлением смотрел на башню, которая прокачивала воздух через рефрижератор, и извергала в искусственное озеро маленькую Ниагару из сконденсированной воды. Понаблюдав, офицер решил: затопленный карьер это не его проблема, пусть разбирается фосфатный концерн. А вот стратосферные летательные аппараты— это подозрительно… Но, оказалось, что этот авиагородок принадлежит тихоокеанскому отделению международной экологической организации «BirdLife», защищающей мигрирующих птиц и борющейся против выбросов парниковых газов и аэрозолей, которые (якобы) разрушают привычные для птиц воздушных потоки.
Что австралийскому военному департаменту даром было не надо, так это очередной конфликт с «зелеными». Тем не менее, офицер внимательно осмотрел всю технику. Стратопланы оказались безобидными любительскими реактивными авиамоделями,
способными забросить небольшой блок метеорологических приборов на полсотни километров вверх. Вся остальная техника авиа-парка экологов не стоила внимания: бипланы-кукурузники и дельтапланы… Офицер отбыл, составив скучный протокол осмотра. Больше никто не проверял авиагородок, лишь из Таравы (столицы Кирибати) пришло письмо «О незаконной заливке озера, в перспективный карьер фосфатов». А «метеорологические исследования» (точнее, испытания аппаратов с прямоточным воздушно-реактивным двигателем, запатентованным еще в 1913-м году), без помех продолжались, пока «стратопланы» не были доведены до рабочей кондиции.
…
Время сразу после истечения срока ультиматума «Аврора-Фронда».
Атолл Эпоон — самый южный из Маршалловых островов. Ночь.
Эпоон — это типичное коралловое кольцо вокруг лагуны диаметром дюжина километров. Сухопутная часть кольца, это двадцать островков «моту» площадью примерно четверть квадратного километра каждый. Жителей на атолле Эпоон около семисот. Деррик Шарп, репортер канала «Globe-Outlook» (Бостон), находился сейчас в лагуне Эпоона на борту традиционного маршалльского катамарана «korkor», и в прямом эфире рассказывал зрителям утренней программы (в Бостоне было 8 утра) о загадочной системе звездной навигации древних маршалльцев. Небо было чистое, и звезды видны идеально.
В 1:10 в кармане у гида — маршалльца зазвонил сотовый телефон.
— Извини, Деррик, — гид улыбнулся, доставая трубку, — это звонит парень, астроном — любитель, он, видимо, хочет сказать что-то интересное. В прошлый раз он сказал про красивую комету, которую можно было увидеть простым глазом…
— О! — Шарп тоже улыбнулся, — Уважаемые зрители, кажется, нас ждет сюрприз…
— …Вот так черт! — произнес тем временем гид, реагируя на сообщение «астронома — любителя»… Деррик! Внимание! Надо прямо сейчас навести камеру на тот большой треугольник звезд, который я тебе показывал, и который называется «Румпель».