XVII. Грязь, кровь и вино!
Шрифт:
Видимо кто-то успел оперативно настучать: возможно обиженный ранением в задницу Офорт, а может и хозяин «Серебряной башни», мстя за учиненную порчу мебели.
В зал звонко стуча каблуками вошел суровый усатый мужик в плаще-пелерине, с золотым крестом на нем. За ним топали еще десяток гвардейцев с угрюмыми, полными презрения и собственной значимости рожами.
— Шевалье де Бриенн! — лейтенант безошибочно определил меня в толпе. — Я Шарль де Болон, лейтенант гвардейской роты Его Высокопреосвященства! Вы арестованы за нарушение эдикта его величества короля Франции
— Пошли вон! — Гастон Орлеанский в ярости вскочил. — Я запрещаю арестовывать этого человека.
Толпа его прихлебателей яростно взревела, лязгнули выхватываемые шпаги.
— Не отдадим!
— К черту эдикты!
— Все было честно!
— Это наше право убивать и быть убитыми!
— Сатрапы!
Дамы обильно разбавляли возмущенный ор язвительными ругательствами в адрес кардинала.
Лейтенант де Болон набычился. Судя по всему, отступать он не собирался.
— У меня непосредственный приказ Его Высокопреосвященства, арестовывать всех участников дуэлей, ваша светлость...
Его гвардейцы быстро выстроились за его спиной.
— К черту приказы, я брат короля! — Гастон тоже выхватил шпагу. — Я не отдам его!
Стычка обещала быстро перерасти в настоящий бой. Сам я ареста особенно не опасался, надеясь на заступничество отца Жозефа, опять же он упоминал, что де Офорта сильно недолюбливают сам король и кардинал.
Но счел разумным потушить конфликт.
— Ваше высочество... — я поклонился Орлеанскому. — Думаю, неразумно доводить до схватки. Я сдамся, а вы попытайтесь меня вытащить. Если прольется кровь слуг кардинала, мы сразу станем виноваты без вины. Не стоит самим предоставлять в руки наших противников преимущество
Гастон сразу сник, видимо, брат короля сам все это понимал.
— Я вытащу вас, мой друг! — он искренне обнял меня. — Я даю свое слово.
Остальные тоже быстро поутихли.
— Дайте мне немного времени, лейтенант...
Де Болон с благодарностью поклонился:
— Собирайтесь, ваша милость, вас не будут торопить...
Я выбрал момент и незаметно сунул в руки Мадлен письмо к королеве и шепнул:
— Мне не стоит попадать в тюрьму с этим. Сохраните его, прошу...
Потом спокойно подошел к лейтенанту и отдал ему свою шпагу:
— Я вверяю себя в ваши руки, ваша милость...
Глава 11
Наваррец
В то утро, когда меня должен был судить королевский суд, и, скорее всего, отрубить голову, я проснулся свежим, бодрым и полным сил. Голова пока что была на месте, и это не могло не радовать.
Ночью мне снились сны из прошлого, но опять никакой конкретики. Я так и не вспомнил, кем был, и, тем более, каким образом оказался во Франции XVII века. Может, я умер, а сознание чудесным способом перенеслось в тело де Браса? Но куда тогда делось его сознание? Перенеслось в мое тело? В таком случае, возможно, я жив в своем времени, и произошел
Опять же вопрос: что будет, если я погибну здесь? Вернусь ли я в свое тело или попросту исчезну? Проверять предположения, не имея ни малейших предпосылок для анализа, я не собирался, поэтому и гибнуть здесь и сейчас совершенно точно не хотел. Так что все надежды на мэтра Жоли и мою счастливую судьбу, глядишь, да вывезет кривая…
Где-то далеко часы пробили на башне ровно девять раз, и тут же дверь камеры открыл Гийом. Был он сегодня не в духе: мрачный и неразговорчивый. Впрочем, и мне было не до болтовни.
Вместе с Гийомом явились несколько стражников, мне опять заковали руки в тяжелые браслеты, ноги оставив свободными, и повели сквозь сырые коридоры.
Когда мы вышли во двор, лил дождь. Небо было мрачное, грозовое. Неподалеку стояла тюремная карета, которую в этот раз конвоировали не гвардейцы, а простые солдаты.
Я замер на мгновение, но тут же получил болезненный тычок в спину.
— Шевелитесь, вас ожидают.
Это был не Гийом, а один из конвоиров. Гийом стоял чуть в стороне, и я на прощание махнул ему рукой. Вряд ли свидимся, но зла я на него не держал. Попрощаемся мирно.
Меня опять пихнули в спину. Это было грубо.
Я чуть повернул корпус, и схватил солдата за руку, удачно зажав ее между кандалами. Церемониться я не стал: резкое движение, громкий вскрик, и рука сломана — закрытый перелом. Пусть скажет спасибо, что не открытый — пожалел дурака.
Приемчик этот был не свойствен де Брасу, я позаимствовал его из собственной памяти.
Через пару секунд я уже валялся на земле, а остальные стражники пинали меня ногами.
— Стоять! — Гийом заорал так грозно, что избиение тут же закончилось. — Не трогать его!
— Но он…
— Молчать! Арестованного — в карету! А этого… — он брезгливо указал на корчащегося на земле солдата, — пусть осмотрит доктор.
Видел я того доктора, он осматривал меня, изыскивая признаки чумы, которой все тут боялись до жути. Гийом рассказал мне, что в прошлом году в одной только Тулузе от чумы скончался примерно каждый пятый, а в Бордо чума шла уже три месяца, и все же распространение ее до сих пор не удалось прекратить, она неумолимо двигалась с юга страны на север, несмотря на то, что многие города полностью закрылись, не допуская за городские стены чужаков.
Впрочем, чума волновала меня сейчас в последнюю очередь.
— Прощайте, милостивый государь, — Гийом подошел ко мне напоследок. — Вряд ли больше свидимся. Ваш вчерашний совет… хм… очень пригодился, благодарю! Сейчас вас отвезут во дворец Консьержери, где пройдет суд. В любом случае, сюда вы уже не вернетесь. Я польщен, что у меня, пусть и недолго, обитал такой постоялец, как вы. Пусть хранит вас судьба и все наши грешные предки!
Я кивнул ему на прощание. В целом, Гийом был славным малым и не сделал мне ничего дурного. Зла я на него не держал.