Я - Ангел
Шрифт:
– Я не против, тем более, ты мой Ангел.
– Ангел… - женщина усмехнулась, - что ж, пусть будет Ангел.
– А я всегда знала, что Ангелы существуют, - по-детски заулыбалась Маша.
– Маша, что даёт тебе курение?
– Все курят, и я тоже курю, - удивилась вопросу Маша.
– Ты куришь три года, ещё не поздно бросить.
– Когда я курю, то чувствую себя уверенней, - начала объяснять Маша.
– А вот у меня на этот счёт другое мнение.
– Какое тебе дело до того, что я курю! Это моё право!
– Да, это действительно твоё право. Делай, как считаешь нужным. Только чем больше времени будет проходить, тем бросать трудней. Когда-нибудь ты об этом очень сильно пожалеешь.
– А я всю жизнь буду курить, - упрямо заявила Маша.
– Ну… ну… - усмехнулась женщина
– Ангел, а как твоё имя? Звать Ангелом, как то не звучит.
– Представь себе, меня зовут точно так же, как и тебя.
– Вот как. Даже так, - удивилась Маша.
– Боишься домой идти? – спросила Мария.
– А у меня есть выбор?
– Ты сама виновата в случившемся.
– Я? – удивилась Маша.
– А кто же ещё. Ну, какой из тебя техник? Ты творческая личность.
– Я бездарь! Я никто! – крикнула Маша.
– С тобой бесполезно говорить, ты ещё очень сырой материал.
– Тем более что сырой и всегда таковой буду, – обиженно заявила Маша.
– Иди домой, холодно на улице, не то простынешь.
Маши эвристически подмигнула Ангелу.
– Ты мне подсказала хорошую идею.
– Соврать, что ты заболела?
– А что в этом плохого? Да это и не будет враньём. Простудиться можно в два счёта, главное в другом, отложится разговор на более удобное время.
– Ты уверена в этом?
Маша неуверенно пожала плечами.
– Боюсь говорить правду, - честно призналась она.
– А ты скажи всё как есть.
– Потом скажу, а вначале заболею.
– Зачем издеваться над телом? Оно этого не заслуживает.
– Ничего с моим телом не случится. Оно моё и больше ничьё. А вообще… - Маша в бессилии сжала кулаки, - я не могу больше так. Не могу. Я никому не нужна. Я некрасивая, плохая, я…
– Кто тебе об этом сказал?
– Что у меня самой, что ли глаз нет. У других есть всё, а у меня одни обноски. Мама даёт деньги только на дорогу туда и обратно.
– А причём здесь ты некрасивая, плохая? – удивилась Мария.
– Тебе этого никогда не понять.
– Ты уверена? Мне тебя не понять? – ещё больше удивилась Мария.
– Если ты мой Ангел, то забери меня на небо! – взмолилась Маша. – Сил моих больше нет, здесь находиться. Этот мир жестокий. Здесь только богатые хорошо живут. Вот если бы я родилась в обеспеченной семье, то…
– Ты ещё совсем сырой материал, - вздохнула Мария.
– Я не знаю, что ты подразумеваешь под словом – сырой материал, но я и без тебя знаю, что мне даже в рае места нет.
– Мда, – огорчённо
– Да ты на себя посмотри и на меня!
– набросилась на Ангела Маша.
– Ты божественной чистоты Ангел. Ты уже изначала была такой, а я… а мне…
– Иди домой. Уже поздно.
– Если ты мой Ангел-Хранитель, то тогда тебе под силу изменить мою жизнь к лучшему, - не отступала Маша.
– Ты должна сама это сделать.
– Но это нереально!
– В следующий раз мы поговорим с тобой об этом, а сейчас иди домой. Хотя нет, я знаю, ты пойдёшь к своей подруге.
Мария кивнула на прощание и растворилась среди многочисленных снежинок, паривших серебристым веером в зимнем воздухе. Маша вздохнула и полезла ещё за одной сигаретой в карман.
– Ей хорошо говорить, она Ангел. Вот пожила бы в моих условиях.
– Маша, вставай! Мама зовёт! – кричал откуда-то сверху голос Машиной сестрёнки Вальки.
Маша приподняла голову над подушкой, простонала и рухнула на постель.
– Ой, Маш, что это с тобой? У тебя вся голова обмотана мокрым полотенцем и подушка мокрая, - удивилась Валька.
– Не видишь что ли, плохо мне.
– Ты лежи, а я пойду маме скажу, что ты заболела, - заявила Валька.
Маша не стала ждать прихода матери, поспешила встать, заправить постель, и словно на эшафот, пошла за приговором на кухню.
Она пришла от Ольги за полночь. Украдкой покурила в ванной, затем прошла на кухню и надолбила льда из морозильной камеры. Завернула лёд в полотенце и тихо, чтобы не дай бог не разбудить, кого из домашних, прокралась в комнату, служившую одновременно залом и спальной комнатой для них с сестрой. Решив, во что бы то ни стало, заболеть, она приложила к уху завёрнутый в полотенце лёд и заснула.
Похоже, лёд подействовал. Ухо было припухшим и красным, словно его ошпарили кипятком, внутри что-то булькало и ухало, отдаваясь тупой болью по всей голове.
Отчима на кухне не было. Это могло означать, либо он нашёл себе работу, или же ушёл в очередной загул. Маша обмерла в дверях, когда обнаружила на столе свою пачку сигарет и деньги, оставшиеся от стипендии.
– Ну, и что ты стоишь в дверях, казанской сиротой! – сердито прогромыхал голос матери.
Маша виновато опустила голову.
– Так ты у нас куришь, мила дочь? У тебя деньги куры не клюют?
– Это осталось от стипендии, - промямлила Маша, боком пробираясь к столу сквозь залежи «вечно» не убираемой кухни.
– Сколько ты получила? – продолжала допрашивать мать.
– Восемнадцать рублей.
– Но здесь только двенадцать. Где остальные?
– Сигареты купила, девочкам долг отдала и на билет потратила до дома.
– Какой долг? И причём здесь билет? Я разве тебе не давала денег на обратную дорогу?