Я - богиня по вызову
Шрифт:
— Понимаете, — голос девушки понизился до шепота. — Мой муж.
Глава девятая. Бессмысленная и беспощадная Смерть
Я стояла, чувствуя, что скоро буду давать объявление: «Пропал смысл! Нашедшего просим оставить себе, а мне прислать что-нибудь покрепче!». Девица заглядывала мне в глаза, рассчитывая что-то увидеть в них. На счет звездного неба, океанов милосердия и прочих метафор, я уверена. Их там нет. Иначе бы все эти прелести нашел бы кто-то до нее. Максимум, что можно узреть в дергающихся глазиках — мой богатый, духовный, внутренний мир,
— Так как? — с робкой надеждой спросила красавица, прижимая руки к своей груди. — Вы мне поможете, уважаемая Смерть?
Я задумчиво подняла глаза, глядя, как на серой, старой крыше дома разгуливает беспощадный голубь, хищно выбирая себе туалет с голосовой функцией «Да чтоб тебя!».
— Понимаете, — девица снова заглянула в мои глаза. — Я не знаю, где мой муж пропадает по ночам. Его часто не бывает дома. Мне кажется, что у него есть другая, а мне врет, что ходил по делам! Какие дела могут быть посреди ночи за городом?
— Большие и маленькие. Может, ему там лучше думается? — задумчиво ответила я, оценивая перспективу и взвешивая все «за» и «против». «Против» заплыли жиром равнодушия, поэтому уныло перевешивали.
— Ну прошу вас, — заныла красавица, а ее губы дрогнули. — Помогите! Я хочу узнать, любит он меня или нет! Он никогда мне об этом не говорит! И мне кажется, что он меня не ценит! Ни капельки! Вы же тоже… эм… женщина!
А вот тут, дорогая моя, ты ошибаешься! В последнее время я чувствую себя полноценным омлетом, зная, что где-то в зеркале сидит вредный и голодный кукушонок, постоянно требующий кушать.
— А он в курсе, когда вам умирать? Точнее, когда мы с вами встретиться должны? — вяло поинтересовалась я, понимая, что на такое не подписывалась.
— Может и в курсе! Он у меня такой забывчивый, — тут же залепетала красавица, качая головой. — Он не помнит ни дату нашей свадьбы, ни дату нашего знакомства, ни дату нашего первого поцелуя! Он меня ни с одной годовщиной не поздравил, так что за это смело можете не переживать! Вот. Я тут написала. Боялась, что забуду.
Мне в руки перекочевал сценарий, от которого волосы решили самодепелироваться. «Смерть грозно смотрит на меня: «Пришел твой черед, Леонора! Я буду неумолима и заберу тебя!». Я нервно сглотнула. «Смерть смотрит на меня искоса, низко голову наклоня!», — прочитала я, пытаясь представить, как это я так умудрилась. «Смерть грациозно парит под потолком и держит меня за руку!», — пробежала я глазами, нервно сглатывая. «А потом появляется в черном дыму за моей спиной!».
— Так вы согласны? — занервничала девушка, пока я прикидывала, каким оскаром меня номинируют по голове за такие спецэффекты. — Я сделаю все, что вы попросите!
— Скажешь, где достать дикий мед? — поинтересовалась я после долгих раздумий. — Нужно, срочно.
— Конечно-конечно! — закивала красавица, а потом снова умоляюще вцепилась в меня. Эх, мужик-мужик, знал бы ты, на какие жертвы я тут иду, чтобы не идти туда, куда ты меня пошлешь! За любовь нужно бороться!
— Да! — поддакнул голос бездны, пока я нехотя соглашалась. — Только вы в разных весовых категориях!
— Сегодня, в шесть! Там адрес написан! — задохнулась от счастья девушка и растворилась в толпе. Я еще несколько минут читала сценарий, пытаясь войти в ее положение. Либо положение было маленьким и неудобным, либо мне не позволял мой вес, но пока что у меня получалось плохо.
— Ой! — послышался детский голос, когда я сделала шаг назад. — Неужели это вы?
Я обернулась, видя зареванного мальца лет восьми в потрепанной одежде с коробочкой в руках. Он переминался босыми, пыльными ногами на земле, морщил веснушчатый нос и растирал сопли по обветшалому рукаву.
— Вы и есть Смерть? — робко спросил мальчишка, глотая сопли и с уважением глядя на меня.
— Да-да! Я вас узнал! Но я никому не скажу, что видел вас! Вы мне чуть хомяка не раздавили! Соседская кошка его схватила…
Дальше следовала история о том, как несчастный хомяк провел последние минуты своей короткой жизни. Кошке доходчиво пытались объяснить, что хомяки — это не съедобно. «Ну как же не съедобно?», — вопрошала кошка, снова предпринимая попытку набить желудок, а вместо этого набивала шишки.
— А потом он лег и все, — вздохнул мальчик, приоткрыв коробочку. На донышке лежал почти состоявшийся кошачий завтрак. — Вы пришли, чтобы его забрать у меня?
Да, да! Именно за хомяками я охочусь! Сплю и вижу, как где-то тихо отходит в мои добрые и заботливые руки большие, пушистые и маленькие вертлявые хомя. Ой, какая прелесть! Мамочки! Какая лапочка!!!
— Вот, — ткнул мне коробку шмыгающий мальчик. — Посмотрите, что вы с ним сделали! А я его любил! Воскресите Пухлю!
— Я не умеют воскрешать, — вздохнула я, а мне протягивали коробочку с комочком меха. — Но я смогу позаботиться о нем! Он будет жить у меня, я буду кормить его, любить его,
Паренек стоял, растирая слезы рукавом и втягивая в себя соплю.
— Он будет жить у меня, — утешала я ребенка, прижимая к груди коробочку. — Ему будет хорошо! Я буду кормить его, сделаем ему колесо!
— Моего предыдущего уже намотало на колесо старой телеги, когда он у меня сбежал! — вздохнул мальчишка, пока я кивала, уверяя, что предыдущий уже нашел свое теплое и уютное местечко в моем маленьком храме, что хомячок попадет в самое лучшее место на свете!
— Мне кажется, или в жизни Пухля был не очень хорошим хомяком, раз его «лучшее место на свете» кишмя кишит шестнадцатью кошками? — послышался голос бездны, а я отмахнулась, прощаясь с мальчишкой, который со всех ног бросился домой.
«Смерть должна выглядеть жутко! Чтобы мой муж сразу понял, что это — смерть!», — прочитала я, тяжко вздыхая. — Ладно, давай меня обратно!
Через мгновенье я очутилась в храме. Хомячок внутри коробочки ожил, заскребся, а я ласково погладила его пальцем.
— Ему нужно колесо, чтобы он бегал! Иначе у него будут проблемы со здоровьем! — заявила я, видя, как ожила моя кошачья братия, а глаза бездны тонко намекали, что меня теперь недолюбливают уже основательно.
— Дай его сюда! Будет ему колесо! — послышался недовольный голос. Хомяка у меня отобрали, а через мгновенье в зеркале я отчетливо видела огромное, деревянное колесо телеги, которое мало того, что повело восьмеркой, так еще и мотало по кочкам. Впереди, с выпученными глазами не бежал, а летел ошалелый хомяк, поджимая пушную бесхвостую попу. Еще немного и он отправится в далекое-далекое путешествие маленьким рыжим пятнышком на ободе.