Я - богиня по вызову
Шрифт:
— Я бы рад, но у меня почти нет сил, — послышался голос. — Ты думаешь, откуда у меня силы берутся? От каждой души, которую ты мне приносишь! Найдешь мне еще душу, я смогу вернуть тебя обратно…
— А мне кажется, что ты просто вредничаешь! — буркнула я, прикрываясь книгой.
— А я предупреждал, — отозвался знакомый голос. — Но ты меня не послушалась!
— Знаешь, — пустила я в ход тяжелую артиллерию. — Я тут ритуал видела! Как мужика заставить за собой бегать!
— Взять в долг крупную сумму и не отдавать? — послышался слабый смешок. — Очень действенная магия!
— Нет, — злорадно заметила я, ковыляя по
Я немного срезала путь, осматриваясь по сторонам. Ничего-ничего, сейчас мы найдем какой-нибудь фиговый листочек. Опустив взгляд, я поняла, что тут нужен фиговый лопух. Завидев заросли, я стала выискивать подходящий, как вдруг почувствовала, что почва под ногами поехала, а меня понесло вниз. Открыв глаза, я увидела маленькую избушку, возле которой сушились травы.
«Ушла в город. Вернусь через три дня», — прочитала я «царапку» на прикрытой двери. Отворив дверь, я осмотрелась по сторонам, чувствуя, как пахнет травяными чаями и сыростью. На лежанке валялся ворох одежды, которую я тут же бросилась перерывать. Деревянный стол был уставлен какими-то склянками. На серой тряпке сушились какие-то листья. Пока я цепляла на себя старое, мешковатое платье, умываясь из ведра, в дверь постучали.
— Открой, ведьма! — послышался топот и стук. Дверь распахнулась, а на пороге стояли двое.
— Мы к тебе! Срочно! Хозяин послал за тобой! Говорят, что ты от смерти спасти можешь? Давай, живее! Поторапливайся!
— Так она ведь в город уехала! — догадался кто-то, пока я застыла с первой попавшейся тряпкой на лице, мысленно выдавая ему премию за сообразительность. Мои волосы на ощупь напоминали шерсть бездомной марсианской собаки, а мед не хотел последовать примеру большинства мужчин моей жизни, и смыться окончательно.
— Но кто-то там шеволькается, — возразил самый проницательный из воришек. — Надобно открыть! Хозяин сказал, чтобы без ведьмы не возвращаться! Эй, ведьма! Открывай! Мы слышим, что ты дома!
В ставни забарабанили, а я интенсивно вытиралась полотенцем. Ну если мужик ко мне прилипнет, как платье, то чувствую в туалет мы будем ходить коллективно! Хоть бы получилось! Хоть бы все вышло!
Дверь распахнулась, а я смотрела на одного облезлого мужика, напоминающего кота после успешного весеннего загула, и на второго, смахивающего на грустного бульдога после встречи с пчелами. При мысли о пчелах я поежилась. Пчелкиным жалкам было меня совсем не жалко.
— Собирайся, ведьма! — закатил глаза один из гостей, вытаскивая меня на улицу. — Ты траву свою захвати!
Какую именно?
— Да давай уже быстрее! — потерял терпение Бульдог, багровея от попыток его найти. — Шевелись!
— Колдуй баба, колдуй дед! — зловещим голосом произнесла я, вспоминая чью избушку я снимаю с почасовой оплатой нервами без ведома владелицы. — Хрен стоит, а толку нет!
— Что?!! — тут же нашел пропажу Бульдог, не сводя с меня глаз, пока я смотрела на него с прищуром.
— Она что? — занервничал Кот, делая шаг назад. — Заколдовала тебя? Ах, ты, стерва!
— Колдуй баба, колдуй дед! — прошептала я все тем же зловещим голосом, глядя с улыбкой на второго соискателя неприятностей. — Есть работа. Денег нет!
Ну как? Достаточно я тут всех прокляла, чтобы со мной вели себя повежливей?
— Многоуважаемая колдунья, не могли бы вы проследовать за нами и заодно снять с нас проклятия? — как-то натянуто вежливо спросил Бульдог, которому только что едва ли не отгрызло половую чакру. А почему бы не поехать? Удачно все сложилось. И бездне душонка, и мне возврат в храм.
Я села на телегу, прижимая к груди свою липкую от меда книженцию, а колеса запрыгали на кочках. Пока нас несло по проселочным пыльным дорогам, я подгребла свою накидку. Интересно, сработает ли ритуал? Я представила нашу свадьбу, мою пухлую ручку в его руке… Ой, а белый меня полнит! Хотя… Мечты простилались ковровой дорожкой далеко — далеко, за грань завтрашнего дня, а я думала о том, как в огромном дворце появилась комната для котишек. Почему бы и нет? Интересно, он любит котят? А хомячков? Если он больше любит щенков, то за мной дело не заржавеет!
— Приехали! — послышался голос, а я покрутила головой, не заметив как мы подъехали к красивому дому, возле которого стояла еще одна карета с надписью «Скорая помощь».
Дверь открылась, пуская свет на темные ступени, я поднималась, видя бледное, иссушённое временем лицо женщины, которая прижимала к губам платок. Она мельком посмотрела по сторонам, словно выискивая кого-то, а потом поторопила меня, закрывая за мной дверь.
— Проходите быстрее! — приказала она, осторожно отгибая темную ткань занавески и выглядывая на улицу. Надеюсь, что у нас тут не собрание клуба анонимных параноиков!
— Запомни, сынок! — слышался взволнованный, срывающийся на плач голос, когда меня вели по лестнице. — Если Смерть сюда прорвется, то ты должен загадать ей.
— Да отстань ты от него, — глухо произнес мужской. — Здесь скорая. Все будет хорошо. Женщина, которая встретила меня, осмотрелась по сторонам и постучала в закрытую дверь.
— Ведьму привезли, — глухо произнесла она, прислушавшись к ответу. — Пароль: омлет!
Дверь открылась, а меня ввели в комнату с огромной кроватью. Вокруг кровати, возле каждого окна стояли вооруженные мордовороты. Один из них лихо поигрывал дубинкой, глядя в окно и хмуря густые, как усы брови. Казалось, что усы переехали выше, обнажая квадратную челюсть, густо усеянную кустарником щетины. Возле кровати на оббитых тканью стульях сидели бледный, молчаливый и какой-то нервный мужчина и женщина с заплаканными глазами в роскошном платье.
— У Седрика…, - голос женщины дрогнул, а мужчина положил ей руку на оголенное плечо, с которого съехала кружевная шаль, опадая с шелестом на пол.
— Последний день жизни, — трагичным, но громким голосом произнес мужчина, тут же стиснув зубы. — Мы вызвали карету скорой помощи, на случай, если смерть заявится к нашему сыну.
Я уныло посмотрела в сторону окна третьего этажа, возле которого стоял целый отряд, карауля по разные стороны роскошных штор. Где-то в моем воображении, я летела в черном балахоне прямо по небу, выставив руку вперед, дабы проще было пробить стекло и тем, кто встанет на пути. Черные одеяния развевались на фоне полной луны, а взгляд мой был скорбен и мрачен. «Это кто летит?», — спрашивали случайные прохожие, поглядывая в небо. «Это она! Ужас, летящий на крыльях ночи!», — ужасались все, пока я одной рукой на лету придерживала юбку, дабы не смущать никого и не смущаться самой.