Я бросаю тебе вызов
Шрифт:
На его лице было непроницаемое выражение. В его глазах отразилась вспышка боли, прежде чем она исчезла. Я захныкала, когда он обвил пальцем мое ожерелье.
Наш ловец снов.
Щелчок.
Мои глаза расширились, и я подавила вздох. Одинокая слеза скатилась по моей щеке, когда он снял ожерелье с моей шеи, удерживая его между нами.
— Я возьму это обратно, — сказал Мэддокс хриплым и резким голосом, в котором было столько горя, что у меня подкосились колени, и я сползла на землю.
Он... взял... мое ожерелье. Сорвал его прямо с моей шеи... и...
Мои
Держа нашего ловца снов на ладони, он ушел.
ГЛАВА 17
Мэддокс
Ненависть — это сильно сказано. Но я ненавидел своего отца. Я ненавидел свою мать.
А Лила? Я ненавидел ее так же сильно, как и любил.
Оно съедало меня, это всепоглощающее чувство. Словно маленькие жуки, вгрызающиеся в мою плоть, разрезающие меня, пока моя кровь лилась. Никакого гребаного милосердия.
Я задавался вопросом, перестану ли я когда-нибудь чувствовать оцепенение. Алкоголь помогал, чаще всего. Но когда я снова трезвел, я чувствовал себя еще более дерьмово. И я снова пил. И снова. Пока не напивался днем и ночью. Онемев от всего, от всех, от всех поганых эмоций, бурлящих внутри меня.
За исключением того, что вкус предательства остался. Тяжелый и горький.
Лила трахалась с моей головой, и я впустил ее, дал ей силу сделать это со мной. Превратила меня в 17-летнего Мэддокса, ожесточенного и разъяренного. Она пообещала, что будет рядом, когда я буду в ней нуждаться. Но ее нет. И это… это предательство ранило меня больше, чем разочарование моего отца или отсутствие заботы моей матери.
Меня разбудила пульсирующая головная боль, и я оглядел голую комнату. Часы показывали, что уже второй час дня. Черт, я проспал все утро. Моя голова болит; мое тело болело. Мне снова хотелось выпить. Забыть. Чтобы снова стать онемевшим.
Снаружи послышался шум, прежде чем дверь спальни хлопнула. Я застонал, натягивая подушку на голову.
— Убирайся, Колтон.
— Нет.
Мои мышцы напряглись, а сердце забилось.
Этот упрямый голос.
Этот красивый, упрямый голос.
Проклятье. Что она здесь делала?
Воспоминания о прошлой ночи вернулись ко мне, вспыхнув за моими закрытыми веками, как черно-белые полароидные фотографии. Лила была здесь прошлой ночью.
Поцелуй.
Чертов поцелуй, вкус которого я все еще ощущал на своих губах.
Ее ловец снов.
Стук в висках усилился.
— Вставай, — сказала она своим сладким, певучим голосом. Голос, который преследовал меня во сне и наяву.
Я держал подушку на лице, отказываясь смотреть на нее. Она была моей единственной слабостью, и я не мог позволить себе смотреть на нее и… чувствовать .
— И ты можешь сразу отвалить, Гарсия.
Раздалось тихое рычание, рычание котенка.
— Не испытывай меня, Коултер.
О, так мы снова стали Гарсией и Коултером.
Лила
Через несколько секунд ее шаги снова приблизились к моей кровати. Я не успел среагировать, прежде чем меня поразило неожиданное.
Замерзающая холодная вода. Я задохнулся, сбросил подушку с лица, но на мою голову вылилось еще больше воды.
— Черт возьми! — Я сел на мокрый матрас и вытер холодную воду с груди и лица. — Что не так с тобой? Господи Иисусе, ты такая гребаная стерва.
Лила уронила кувшин на пол, ее глаза вспыхнули от ярости.
— Послушай меня, Коултер. Еще раз назови меня стервой, и я заставлю тебя съесть это слово.
— Стерва, — прошипел я себе под нос.
Ее глаза сузились, глядя на меня, а затем она улыбнулась. Милая улыбка, которая должна была предупредить меня о том, что грядет, но я попался на ее удочку. Влюбился в эту красивую улыбку, которая владела мной.
Я не ожидал этого. А когда я это сделал, было уже поздно.
Лила подошла к шкафу, порылась внутри, что-то ища. Тридцать секунд спустя она вернулась с… бейсбольной битой.
Вау. Воу, подождите-ка.
Ее глаза блестели чем-то неузнаваемым. Там были злость и разочарование. И более. Лила подошла к моему окну, подняла биту и…
БАМ!
Мое сердце подпрыгнуло к горлу. Я вскочил с кровати, уставившись в окно. Лила снова подняла биту и ударила ею по окну одним сильным ударом, разбив все, что от нее осталось после первого удара.
— Я ничья стерва. Удачи спать без окна, Коултер.
Я уставился на Лилу. Ее латинская сторона явно проявлялась. Я посмотрел на разбитое окно, а потом снова на ее ухмыляющееся лицо, хотя в ее улыбке не было ничего теплого.
— Ты психопатка.
Но был ли я удивлен? Нет. Лила Гарсия могла быть карликом, но она была драконом. Маленьким красным драконом, способный нанести наибольший урон.
Она уронила биту и смотрела в ожидании. Мои глаза пробежались по ее фигуре, ловя соблазнительный вид. Сегодня на ней были выцветшие синие джинсы с рваными коленями, черная рубашка с длинными рукавами, заправленная за пояс, и черные армейские ботинки. Ее волосы были заплетены в небрежную косу, а горло…
Оно было голым.
Без ожерелья. Без ловца снов.
— Убери свой член, Мэддокс.
— Ты в моей комнате, — парировал я, но все же подхватил боксеры с пола. — И если я правильно помню, тебе нравится мой член. Несколько недель назад ты задыхалась от этого.
Лила сузила глаза, глядя мне в лицо; она избегала смотреть ниже моей талии, пока я натягивал боксеры.
— Тебе обязательно быть таким грубым?
Мои губы скривились.
— Это мое очарование, Гарсия.
Я неторопливо подошел к тумбочке и схватил оставленный там косяк. Ожерелье на поверхности привлекло мое внимание. Взгляд Лилы, словно она могла читать мои мысли, проследил за моими. Ее рука поднялась к обнаженному горлу, словно пытаясь схватить ловца снов, но его там не было.