В горнице моей светло.Это от ночной звезды.Матушка возьмет ведро,Молча принесет воды…Красные цветы моиВ садике завяли все.Лодка на речной мелиСкоро догниет совсем.Дремлет на стене моейИвы кружевная тень,Завтра у меня под нейБудет хлопотливый день!Буду поливать цветы,Думать о своей судьбе,Буду до ночной звездыЛодку мастерить себе…
[1965]
Памяти матери
Вот он и кончился, покой!Взметая снег, завыла вьюга.Завыли волки за рекойВо мраке луга.Сижу
среди своих стихов,Бумаг и хлама.А где-то есть во мгле снеговМогила мамы.Там поле, небо и стога,Хочу туда, о, километры!Меня ведь свалят с ног снега,Сведут с ума ночные ветры!Но я смогу, но я смогуПо доброй волеПробить дорогу сквозь пургуВ зверином поле!..Кто там стучит?Уйдите прочь!Я завтра жду гостей заветных…А может, мама?Может, ночь —Ночные ветры?
1964
«Наслаждаясь ветром резким…»
Наслаждаясь ветром резким,Допоздна по вечерамЯ брожу, брожу по сельскимБелым в сумраке холмам.Взгляд блуждает по дремотным,По холодным небесам,Слух внимает мимолетным,Приглушенным голосам.По родному захолустьюВ тощих северных лесахНе бродил я прежде с грустью,Со слезами на глазах.Было все – любовь и радость,Счастье грезилось окрест.Было все – покой и святостьНевеселых наших мест…Я брожу… Я слышу пенье…И в прокуренной грудиСнова слышу я волненье:Что же, что же впереди?
[1966]
«Окошко. Стол. Половики…»
Окошко. Стол. Половики.В окошке – вид реки…Черны мои черновики,Чисты чистовики.За часом час уходит прочь,Мелькает свет и тень.Звезда над речкой – значит, ночь.А солнце – значит, день.Но я забуду ночь реки,Забуду день реки:Мне спать велят чистовики,Вставать – черновики.
[1966]
Журавли
Меж болотных стволов красовался востокогнеликий…Вот наступит октябрь – и покажутся вдругжуравли!И разбудят меня, позовут журавлиные кликиНад моим чердаком, над болотом, забытымвдали…Широко по Руси предназначенный срокувяданьяВозвещают они, как сказание древних страниц.Все, что есть на душе, до конца выражаетрыданьеИ высокий полет этих гордыхпрославленных птиц.Широко на Руси машут птицам согласные руки.И забытость болот, и утраты знобящих полей —Это выразят все, как сказанье, небесные звуки,Далеко разгласит улетающий плачжуравлей…Вот летят, вот летят… Отворите скорееворота!Выходите скорей, чтоб взглянуть налюбимцев своих!Вот замолкли – и вновь сиротеет душаи природаОттого, что – молчи! – так никто ужне выразит их…
[1965]
На вокзале
Закатилось солнце за вагоны.Вот еще один безвестный день,Торопливый, радостный, зеленый,Отошел в таинственную сень…Кто-то странный (видимо, не веря,Что поэт из бронзы, неживой)Постоял у памятника в сквере,Позвенел о бронзу головой,Посмотрел на надпись с недоверьемИ ушел, посвистывая, прочь…И опять родимую деревнюВижу я: избушки и деревья,Словно в омут, канувшие в ночь.За старинный плеск ее паромный,За ее пустынные стогаЯ готов безропотно и скромноУмереть от выстрела врага…О вине подумаю, о хлебе,О птенцах, собравшихся в полет,О земле подумаю, о небеИ о том, что все это пройдет.И о том подумаю, что все жеНас кому-то очень будет жаль,И опять, веселый и хороший,Я умчусь в неведомую даль!..
[1965]
Промчалась твоя пора!
Пасхапод синим небом,С колоколами и сладким хлебом,С гульбой посреди двора,Промчалась твоя пора!Садились ласточки на карниз,Взвивались ласточки в высоту…Но твой отвергнутый фанатизмУвлек с собоюи красоту.О чем рыдают, о чем поютТвои последние колокола?Тому, что было, не воздаютИ не горюют, что ты была.Пасхапод синим небом,С колоколами и сладким хлебом,С гульбой посреди двора,Промчалась твоя пора!..
[1966]
«Седьмые сутки дождь не умолкает…»
Седьмые сутки дождь не умолкает.И некому его остановить.Все чаще мысль угрюмая мелькает,Что всю деревню может затопить.Плывут стога. Крутясь, несутся доски.И погрузились медленно на дноНа берегу забытые повозки,И потонуло черное гумно.И реками становятся дороги,Озера превращаются в моря,И ломится вода через пороги,Семейные срывая якоря…Неделю льет. Вторую льет… КартинаТакая – мы не видели грустней!Безжизненная водная равнина,И небо беспросветное над ней.На кладбище затоплены могилы,Видны еще оградные столбы,Ворочаются, словно крокодилы,Меж зарослей затопленных гробы,Ломаются, всплывая, и в потемкиПод резким неслабеющим дождемУносятся ужасные обломкиИ долго вспоминаются потом…Холмы и рощи стали островами.И счастье, что деревни на холмах.И мужики, качая головами,Перекликались редкими словами,Когда на лодках двигались впотьмах,И на детей покрикивали строго,Спасали скот, спасали каждый домИ глухо говорили: – Слава богу!Слабеет дождь… вот-вот… еще немного…И все пойдет обычным чередом.
[1966]
Осенние этюды
1
Огонь в печи не спит,перекликаясьС глухим дождем, струящимся по крыше…А возле ветхой сказочной часовниСтоит береза старая, как Русь, —И вся она как огненная буря,Когда по ветру вытянутся ветвиИ зашумят, охваченные дрожью,И листья долго валятся с ветвей,Вокруг ствола лужайку устилая…Когда стихает яростная буря,Сюда приходит девочка-малюткаИ робко так садится на качели,Закутываясь в бабушкину шаль.Скрипят, скрипят под ветками качели,И так шумит над девочкой березаИ так вздыхает горестно и страстно,Как будто человеческою речьюОна желает что-то рассказать.Они друг другу так необходимы!Но я нарушил их уединенье,Когда однажды шлялся по деревнеИ вдруг спросил играючи: «Шалунья!О чем поешь?» Малютка отвернуласьИ говорит: «Я не пою, я плачу…»Вокруг меня все стало так уныло!Но в наши годы плакать невозможно,И каждый раз, себя превозмогая,Мы говорим: «Все будет хорошо».
2
И вот среди осеннего безлюдьяРаздался бодрый голос человека:– Как много нынче клюквы на болоте!– Как много нынче клюквы на болоте! —Во всех домах тотчас отозвалось…От всех чудес всемирного потопаДосталось нам безбрежное болото,На сотни верст усыпанное клюквой,Овеянное сказками и быльюПрошедших здесь крестьянских поколений…Зовешь, зовешь… Никто не отзовется…И вдруг уснет могучее сознанье,И вдруг уснут мучительные страсти,Исчезнет даже память о тебе.И в этом сне картины нашей жизни,Одна другой туманнее, толпятся,Покрытые миражной поволокойБезбрежной тишины и забытья.Лишь глухо стонет дерево сухое…«Как хорошо! – я думал. – Как прекрасно!»И вздрогнул вдруг, как будто пробудился,Услышав странный посторонний звук.Змея! Да, да! Болотная гадюкаЗа мной все это время наблюдалаИ все ждала, шипя и извиваясь…Мираж пропал. Я весь похолодел.И прочь пошел, дрожа от омерзенья,Но в этот миг, как туча, над болотомВзлетели с криком яростные птицы,Они так низко начали кружитьсяНад головой моею одинокой,Что стало мне опять не по себе…«С чего бы это птицы взбеленились? —Подумал я, все больше беспокоясь. —С чего бы змеи начали шипеть?»И понял я, что это не случайно,Что весь на свете ужас и отраваТебя тотчас открыто окружают,Когда увидят вдруг, что ты один.Я понял это как предупрежденье, —Мол, хватит, хватит шляться по болоту!Да, да, я понял их предупрежденье, —Один за клюквой больше не пойду…