Я буду первым
Шрифт:
Кристофер молча протянул ей букет из белых роз и чёрную коробку.
— Спасибо, — робко сказала она.
— Посмотри, пожалуйста, — настойчиво попросил Кристофер, кивнув на коробку.
Ева положила цветы на стул и провела пальцами по мягкому бархату. Он купил ей подарок… Это не укладывалось в голове. Открыла и обомлела, иначе не скажешь. На чёрной атласной ткани лежало ожерелье удивительной красоты. На декоративном жгуте, сплетённом из тонких полосок кожи, был подвешен кулон. Большие прозрачные кристаллы Сваровски складывались в восхитительный цветок, а россыпь кристаллов чёрного цвета создавала таинственно мерцающую глубину.
Ева непонимающе посмотрела на Кристофера. Причина стольдорого подарка ей была непонятна. Честно заработанную зарплату, и ту взять у него было делом непростым. То отсутствие времени, то неотложные дела мешали ему.
— Тебе не нравится? — тихо спросил он.
Ева опустила глаза и снова посмотрела на ожерелье.
— Оно восхитительно, но зачем?
— Мне кажется, оно тебе подойдёт.
— И вы, мужчины, называете женщин нелогичными? — улыбнулась Ева и коснулась пальцами прохладных кристаллов, которые переливались, словно искры. — Спасибо, Кристофер.
— Ева, а сегодня праздник? — спросил Артём.
— Да, милый. Восьмое марта, Международный женский день, — ответила она, закрывая футляр с ожерельем и садясь за стол. — Принято считать, что началом традиции справлять этот праздник послужило шествие женщин в середине девятнадцатого века в Нью-Йорке. Они занимались тяжёлой работой и требовали улучшений условий труда и повышения зарплаты. Потом в разные года в этот же день собирались митинги, призывающие к завоеванию равноправия с мужчинами и права голоса.
Но в наше время этот праздник приобрёл совсем другие черты, и женщин поздравляют не с тем, что они сильны, а, скорее, наоборот.
— Как это?
— Быть сильной тяжело, — тихо ответила Ева и погладила мальчика по густым волосам. — Современные женщины получили всё, чего добивались так рьяно, но это всё меркнет, когда рядом сильное плечо мужчины. Вы — наши защитники. Кушай, набирайся сил.
Артём уверенно кивнул и взял с тарелки пирожок, вознамерившись стать сильным.
— Какой развёрнутый ответ. Тебе известны истории всех праздников? — усмехнулся Кристофер и тоже сел за стол.
— Я хотела как раз на эту тему поговорить с тобой, — ответила Ева, проигнорировав сарказм. Мимолётное проявление заботы словно сдуло ветром, и Охотник вновь показывал свой скверный характер.
— О праздниках?
— Нет, Кристофер, не о праздниках. Артёму нужен учитель. Он умный мальчик, видно, что с ним занимались… до определённого возраста, но сейчас в его знаниях много пробелов.
— А ты уже не справляешься? — поинтересовался он, а Ева обречённо вздохнула. Вот язва!
— Кристофер, я не преподаватель. Мне неизвестна ни одна из принятых программ обучения детей, тем более в России.
— А ты попробуй. У тебя наверняка получится. Всю необходимую литературу я куплю, а видеть в своём доме чужого человека не желаю. Тем более чему он научит Артёма, ещё неизвестно.
— Тогда я хочу увеличения зарплаты на пятьдесят процентов, — согласно кивнула Ева, а Кристофер возмущённо открыл рот.
— А не слишком много просишь, Барби?
— У меня есть имя, Кристофер. И нет… изначально у нас была договорённость о шестичасовом рабочем дне, сейчас он увеличился вдвое. И потом, ты обещал покрыть кредит на мою машину, — как бы невзначай добавила Ева.
— Я помню, — нехотя ответил он. — Вы поели? Тогда собирайтесь. В кино ещё опоздаем.
Артём тут же побежал наверх одеваться, туда же направился и Кристофер.
— Зачем ты с ним так? — тихо спросила Дарья, принимая из рук девушки посуду. Ей всё время были непонятны отношения между Кристофером и Евой. Молодой красивый мужчина, юная яркая девушка, но каждое их общение заканчивалось обменом едкими замечаниями и словами, граничившими с оскорблением.
— Как так? — спросила она.
— Как будто тебя не интересует ничего, кроме собственного благополучия. Это ведь не так.
— Дарья, может быть, вы и занимаетесь тут благотворительностью, но я работаю и желаю получать достойные деньги за свой труд. Да, Артём чудесный мальчик, и мне искренне жаль, что в этой семье произошла трагедия, но для меня это — работа, не больше и не меньше, — ответила Ева и пошла наверх переодеваться.
Дарья негодующе покачала головой и заставила себя отвернуться от спины девушки. Она постоянно чувствовала чьё-то присутствие рядом с ней, чей-то взгляд. И этот кто-то не был тайным поклонником, нет… На его руках была кровь. Сказать об этом Кристоферу? Но он, так же как и Ева, не любил даже намёков на дар ведьмы.
Посмотрела на уже пустой холл. Это хорошо, что они идут вместе, хотя Кристофер и Ева постоянно ругались, между ними что-то было. Дарье хорошо были видны взгляды, которые тайком бросала девушка на Охотника, он её определённо интересовал как мужчина, да и Кристофер неспроста решил подарить Еве такой дорогой подарок. Он умел ухаживать за женщинами и никогда не испытывал недостатка в любовницах, но Ева… она другая.
Из прихожей послышались голоса. Артём опять спорил, желая поскорее выйти на улицу, но был вынужден надеть шапку, шарф и варежки.
Дарья улыбнулась. Кто бы мог подумать, что Ева сможет разбудить этого мальчика, который совсем недавно даже в глаза не смотрел. А сейчас он казался совершенно обыкновенным ребёнком. Если бы только он таким был со всеми…
— Дарья, мы ушли, — громко сказал Кристофер, выходя из дома, и хлопнул дверью.
«Ты слишком близко, он увидит тебя», — сказал голос.
— Не увидит.
«Тогда почувствует».
— Это… его сын? — немного изумлённо произнёс Демон. Внимание Охотника его сейчас не волновало, тот был слишком увлечён установкой автомобильного кресла в свою машину и спором с белокурой девушкой. Она корила Моро за то, что тот не позаботился об этом заранее, и прижимала к себе маленького мальчика. Со стороны эти трое могли показаться семьёй, если бы Демон не знал, что у Охотника её нет.