Я буду жить до старости, до славы...
Шрифт:
КОРНИЛОВ не скрывает своей горячей симпатии к этому «гонимому» кулаку. Он прямо говорит:
«И что его касаемо — Мне жалко старика».И с какой болью за этого «старика» говорит КОРНИЛОВ:
«Но, впрочем, есть компания, Друзья у старика, Хотя скажу заранее, Собой невелика — ЦарицаПосле этого весьма подозрительно в политическом отношении выглядит концовка стихотворения:
«Мне хорошо, Мне весело, Что я не одинок. Мне поле песню вызвени, Колосья-соловьи, Что в Новгороде, В Сызрани Товарищи мои».И не случайно так почтительно, с таким преклонением неоднократно вспоминает КОРНИЛОВ кулацкого поэта Сергея ЕСЕНИНА.
Чтобы закончить, хочу остановиться еще на двух стихотворениях КОРНИЛОВА.
Одно из них называется «ПОРОСЯТА И ОКТЯБРЯТА» и представлено в двух вариантах. Внешне оно представляется шутейным стихотворением. Но на самом деле оно полно издевательства над октябрятами, над возможностью их общественно полезных поступков. Автору как бы все равно, что октябрята, что поросята. Октябрята так и говорят /встретив грязных поросят и решив их выкупать/:
«Будет им у нас не плохо, В нашей радостной семье. Мы… Да здравствует эпоха! Получайте по свинье».Октябрята вымыли поросят, но те снова ринулись в грязь и октябрята, ловя их, сами очутились в грязи.
«В лужу первую упали, Копошатся, голосят И грязнее сразу стали Самых грязных поросят».В другом варианте:
«В грязь упали октябрята, Нестерпимо голосят, Стали хуже поросят. Полежали в грязной яме, — Ну теперь мы квиты с вами — Поросятам говорят». «И сказали сразу тут же — Поросятам надо лужи, Октябрятам же — всегда Только чистая вода». «И теперь при солнце звонком В мире сосен и травы Октябренок над свиненком, А свинья над октябренком, Все смеются друг над другом И по своему правы».Так кончается это издевательское, под маской невинной шутки, стихотворение.
Следует отметить, что в одном из вариантов этого стихотворения, октябрята называются по именам, причем это — имена подлинных людей; например — берется имя помощника Областного Прокурора т. Н. СЛОНИМ:
«Тут, конечно, Нёмка СЛОНИМ Закричал: „Пойдем,Каверзный смысл стихотворения от этого становится еще злее.
Второе стихотворение, о котором я хотел упомянуть отдельно, это — «ПОСЛЕДНИЙ ДЕНЬ КИРОВА». Это стихотворение, посвященное, якобы, памяти С. М. КИРОВА опошляет эту исключительно высокую тему. По адресу С. М. КИРОВА говорится много хвалебных и даже как будто восторженных слов, но эти слова пусты, холодны и пошлы. Разве передают великое горе народное и гнев народа такие слова:
«Секретарь, секретарь, Незабвенный и милый! Я не знаю, куда мне Тоску положить…»Пустые, холодные, лицемерные слова.
А вот образ С. М. КИРОВА в начале стихотворения. КИРОВ идет по Троицкому мосту. КОРНИЛОВ рисует его так:
«Он мурлычет: — Иду я, Полегоньку иду…»Что это, как не издевательство над образом Сергея Мироновича?
Политический смысл злодейского убийства С. М. КИРОВА затушевывается, извращается. Пошло говорит КОРНИЛОВ об этом бандитском убийстве.
По сути дела КОРНИЛОВ прячет настоящих убийц, он их не называет, этих троцкистско-зиновьевских мерзавцев. Он по настоящему и не возмущается гнусным делом их рук.
Пространно и эпически спокойно говорит КОРНИЛОВ о каких-то непонятных «видимых врагах», раз’езжающих «в пышных шубах матерых», «на роскошных моторах».
«Этим был ненавистен КИРОВ, знавший навек Много тягостных /? — Н. Л./ истин, Большевик, Человек».Так об’ясняются причины покушения на С. М. КИРОВА.
Дальше идет балаган с передачей молитвы этих бестелесных каких-то врагов, просящих бога помочь им.
Следующая глава «конкретизирует» облик врага. Это баба-яга, прилетевшая в гости к фашисту. КОРНИЛОВ дает их разговор о России. Эта галиматья занимает целую главу и делает стихотворение еще более пошлым.
Следующая глава рисует убийство С. М. КИРОВА. КОРНИЛОВ эпически спокойно дает слово злодею-убийце С. М. КИРОВА: Злодей НИКОЛАЕВ молодечески восклицает:
«Мы подходим к решению, Смелее, Смелей, — КИРОВ будет мишенью Для пули моей».КОРНИЛОВ считает нужным передать состояние злодея. И как он его передает:
«Лихорадка и злоба, Потом торжество» [549] .549
Кроме того, что эти две строки выделены в тексте вертикальной чертой, слово «торжество» подчеркнуто отдельно. — прим. верст.