Я читаю твои мысли.
Шрифт:
Денис увлеченно рассказывал нам о стране: о новой местной валюте, переписанной истории, современных традициях. Похоже он принял за чистую монету рассказ о нашей жизни отшельников. Было странно слушать все это от жителя страны, а не от учителя. «Напомнил» о главной политики – не допустить войны. (И спасибо ему, что это сделал, ведь в нашем случае «напомнить» равно «узнать»). Никто из нас не был точно уверен, что не сошел с ума. Как это страна Б не хочет войны? Разве не в этом смысл существования только двух держав: желание победить равную себе?
Расспрашивать
На обед мы вернулись в больницу, набрали картофельного пюре и несколько видов мяса. На этот раз мы развлекались с различными видами чая. Я решила попробовать молочный улун. Это оказался восхитительный напиток! Не сдержавшись, я сделала себе вторую кружку.
Затем Денис отошел, чтобы пообщаться с главным врачом, а вернулся с хорошей новостью. Мы все готовы, чтобы переехать в свое жилье. Спустя тридцать минут наша четверка оказалась там в сопровождении Дениса.
Мы стояли перед большим зданием в восемь этажей. Наша квартира была на третьем. Мы поднялись по ступенькам, подождали, пока Мэтеков откроет дверь, а потом новая волна восхищения захлестнула нас.
Внутри все было в спокойных, но строгих черных и серых цветах. Коридор просто огромный, здесь стоят шкафы для верхней одежды и тумбочки для обуви. Денис продемонстрировал, как их открывать: нужно только слегка нажать на край двери. Далее мы перешли в зал. Действительно огромную комнату. Здесь стояло два угловых велюровых дивана, которые были укрыты белыми пледами. Между ними – прозрачный стол, спереди – телевизор, а сзади – выход на балкон в виде высоких стеклянных дверей. На белом потолке не было люстры, только вставки в сам потолок, которые должны автоматически включаться при двойном хлопке.
Далее Денис проводил нас на кухню, где был круглый стол по центру и различные шкафы вдоль стен, раковина, посудомоечная машина и электроплита.
Удивительно, но оказалось, что здесь у каждого своя спальня со своими личными душевыми и уборными. Каждая выполнена одинаково: просто, но все самое необходимое имеется. Двухспальная кровать, письменный стол, пустой книжный шкаф и забитые шкафы с одеждой.
Около получаса мы как заворожённые передвигались по квартире, изучая каждый угол. Мы по очереди подходили к диванам, трогали подушки, разглаживали руками пледы, потом шли дальше. Маша сканировала помещение и передала мне, что камеры есть только на лестничных площадках. В квартирах безопасно.
Казалось, что кто-то хочет подшутить над нами. Ведь во вражеской стране, где мы должны бояться стать пленниками, мы в первые можем почувствовать себя полностью свободными. Не экспериментом и не оружием, а подростками.
– За что нам такие хоромы? – спросила я Дениса, складывая руки в замок. Ребята тут же остановились, внимательно смотря на нас. Парень не был удивлен, он даже догадывался о том, что такой вопрос прозвучит.
– Государство помогает вам, потом вы ему. У каждого новонайденного есть от шести месяцев до года, чтобы освоиться, подтянуться в языке, других областях, завести друзей и так далее. Определяет это время главный доктор. После все начинают работать на страну, – безэмоционально ответил он.
– А если отказаться? – подал голос Аарон.
– Вас лишат всего. Но, предупреждая ваш вопрос, бомжей у нас нет. Большая часть соглашается, другая же, – он обвел глазами Аарона, – попадает под стражу за измену и все равно служит там стране.
– То есть это выбор без выбора? – теперь напрягся Боб.
– Так лучше для всех. У гражданских появляется постоянная работа, заработок, жилье, отличные условия проживания, а государство не проигрывает ни при каком сценарии, – Денис правда в это верит.
Он, безусловно, убежден, что такой распорядок – идеальный вариант. Но я не знаю, что и думать. Все оказывается тем же самым, только с другим контекстом. Все люди, для любой из стороны, – просто оружие, которым можно пользоваться. Да, кого-то закрывают в подземных школах, делают эксперименты, пытают, запрещают распространять родные языки и традиции и активно впихивают новые стандарты, обычаи, новую речь. А другие делают иллюзию свободы, дарят лучшие условия, предоставляют выбор в пользовании языка (хотя официальный остается один – новый язык страны), задаривают подарками. Но исход все равно один. Обе страны по-своему готовятся к войне, чтобы не говорил Денис.
К слову, о языках. Собрав в себя кучу разных стран, обеим государствам нужен был новый язык, который был бы понятен всем. Оба новых и были созданы. Сейчас большинство людей перешли на них, потому что поняли, что оставаться верными своему народу слишком бессмысленно и незначительно, чтобы что-то исправить. Наша Родина проводила жестокие реформы искореняя все старое и внедряя новую культуру. Однако в Школе мы изучали чуть ли не все страны бывшего мира только для того, чтобы знать, как поступить в той или иной ситуации.
В стране Б дела обстояли мягче, но со временем новый язык стал удобен всем, поэтому он и укоренился.
Удивительно, что обе страны уже знают языки друг друга как родной. Это помогает нам спокойно понимать речь местных и также отвечать им.
Так как разные страны не одинаково относятся к прошлым культурам, то и наказание везде разное. Если у нас разговор на родном языке (конечно, если это просто разговор, а не в целях науки, учебы и так далее) карается тюрьмой, то тут никто и слова не скажет.
Однако это не значит, что вас не записали в какую-нибудь книжечку, чтобы потом при любой возможности отправить на войне в первой шеренге.
Я положительно кивнула Денису, показывая, что согласна с ним, хотя желала просто свернуть с опасной темы. Он улыбнулся и сказал:
– Хорошо, оставлю вас. Вот ключи, – он четыре ключ-карты на стол в зале, – жду вас на ужин, но если проголодаетесь раньше, то теперь у вас своя кухня.
– А разве нам еще нужно ходить в больницу? – поинтересовалась Машка?