Я диктую. Воспоминания
Шрифт:
Налоги, назначенные французским губернатором, взимались не деньгами, так как денег у таитян не было и ценности их они не понимали. Жители должны были определенное количество дней в году провести на дорожных работах, благодаря чему и была построена кольцевая дорога.
В Папеэте был большой магазин, где продавалось все, в том числе входившие в Европе в моду пляжные юбочки, которые ткали в Гамбурге.
Основным средством передвижения был велосипед. Очень немногие таитяне, несмотря на расстояния, имели
В деревнях, образовывающих вокруг острова что-то вроде четок, лавок не было. На тележках, запряженных лошадьми, от дома к дому ездили торговцы и продавали или обменивали товары. Все они были китайцами, давно уже обосновавшимися на Таити, и почти вся торговля в Папеэте, за исключением торговли рыбой и моллюсками, была сосредоточена в их руках. Папеэте тоже был в руках китайцев.
Между китайцами и таитянами появилась враждебность, и однажды губернатор, учитывая это, решил создать на рынке лавку и доверить ее таитянам, которые более или менее умели считать. Он снабдил их разными товарами.
Через месяц губернатор решил полюбопытствовать, как идут дела.
Войдя в лавку, он торжествовал. Полки были пусты. Губернатор обратился к человеку, которого назначил управляющим. Тот тоже торжествовал.
— Видите, все разошлось.
Уходя, губернатор поинтересовался, как обстоит дело с отчетностью. И услышал краткий ответ:
— С какой?
Мало того, что не было никакой бухгалтерии: все товары оказались просто розданы.
У таитян не было ни малейшего понятия о деньгах. У их женщин тоже.
Это единственная страна, где красивые девушки, с которыми я встречался, а они действительно очень красивы, особенно те, в чьих жилах смешалась маорийская и китайская кровь, были совершенно бескорыстны.
Ни одна из них никогда не заговаривала со мной о подарке; первое время я пытался расплатиться за их ласки банковским билетом и вызывал у них гнев.
С гостеприимством обстояло так же. Останавливаешься, к примеру, перед хижиной или домиком. Спрашиваешь, на каком расстоянии соседняя деревня. Ответ всегда одинаков:
— В трех пуншах.
Или в четырех, или в пяти.
Таитянский пунш, так же как мартиникский, представляет собой смесь белого рома, небольшого количества сахарного сиропа и фруктов. Из-за рома он очень крепок, но это как раз неплохо.
Собеседник с удовольствием усаживается в машину, чтобы проводить вас в соседнюю деревню и познакомить с друзьями, и там рекой льется пунш.
На Таити не было необходимости в бистро. Таитяне, как и таитянки, не брали денег и рассердились бы, если бы вы стали настаивать.
Но судя по тому, что я читаю, сейчас все изменилось. Туристы, а в особенности солдаты приохотили к деньгам не только девушек, но и деревенских жителей, и очень жаль.
Раньше по крайней мере один остров ускользал от власти общества потребления. Несколько тысяч человек относились к деньгам не только безразлично, но даже с презрением.
Я много раз объехал остров на машине. Всякий раз я вез с собой несколько хорошеньких девушек, а они требовали, чтобы я захватил еще нескольких гитаристов.
И все это было бесплатно. Гитаристы всю дорогу играли старинные таитянские песни, а девушки хором подхватывали их. Не было и ревности, и, если вдруг кому-то хотелось девушку, машина останавливалась, и все парочками разбредались по кустам.
Бродяжничая по свету, я иногда встречался с подобным складом мышления. Но постепенно во всех странах, на всех островах образ мыслей менялся, и теперь, хотим мы того или нет, мы все достигли равенства в отношении к деньгам.
5 октября 1976
В воскресенье я совершенно случайно присутствовал — по телевизору — на празднике виноградарей в Лугано. В этот день подобные празднества проходили по всей Швейцарии.
В них участвовали обильно, а зачастую и изощренно украшенные колесницы, девушки в форме, которым в течение недель, если не месяцев, пришлось, видимо, репетировать, и, наконец, духовые оркестры, которые тоже все воскресенья готовились к тому, чтобы, как в воскресенье в Лугано, пройти в процессии, пусть даже под проливным дождем, и сыграть, не «киксанув».
В некоторых странах мира еще существует традиция народных празднеств. Но участвует в них очень небольшая часть населения, они являются скорей приманкой для туристов, что толпятся на тротуарах вдоль пути следования процессии. Это навело меня на раздумья о людях, путешествующих по железной дороге или самолетами. Похоже, что в более или менее отдаленном будущем (а сейчас все идет чрезвычайно быстро) человеческая речь исчезнет или сведется к самым примитивным выражениям.
Мне редко доводилось слышать между людьми в поезде настоящую беседу; кроме того, шум заглушает человеческий голос. То же в автобусах, где множество людей, отправляющихся из пригородов на работу в город, проводят час, а то и два в день.
Когда же мужчины и женщины добираются до своих дешевых муниципальных квартир, то они уже настолько измотаны, что им не до бесед. Думаю, что их дети чаще всего слышат: «Замолчи!»
Люди молчат потому, что слушают радио или смотрят телевизор, или, возможно, еще потому, что можно сказать такое, что разрушит семейный покой.
Входишь в кафе, а там обязательно есть либо телевизор, либо громыхающий музыкальный автомат, который не дает расслышать собеседника. На улице ревут машины, так что вести сколько-нибудь продолжительный разговор невозможно.