Я диктую. Воспоминания

Сименон Жорж

Не знаю, продолжил ли традицию сын моего старшего, Марка. Я, впрочем, даже не уверен, что он крещен.

Мне остается еще рассказать о тете Селине, самой младшей из всех, высокой, красивой девушке с длинными

каштановыми волосами, вышедшей замуж за рабочего, делавшего сейфы. Она единственная из всех детей осталась на улице Пюиз-ан-Сок, и там же поселился ее муж. Бабушка успела научить ее готовить излюбленные семейные блюда. Состарившись, дед очень держался своих вкусов, например любил говядину, жаренную с салом, луком и морковью, и пивной суп с пряниками, который мне никогда не нравился.

Когда задолго до смерти дед разделил имущество между детьми, шляпную мастерскую он передал Леону, мужу Селины, при условии, что дочка будет заботиться о нем до самой его смерти. А кепочнику Артюру, надеявшемуся стать шляпником, пришлось пойти привратником в ратушу. Мой же отец, мечтавший о старинных часах с боем, медным маятником и секундной стрелкой, которые висели в кухне на улице Пюиз-ан-Сок, получил старую кофейную мельницу; я помню, как еще мой слепой прадед молол на ней кофе, зажав ее между колен, а мы, дети, просили дать покрутить ручку.

Мой

брат умер не то в сорок, не то в сорок пять лет далеко от улицы Пюиз-ан-Сок и от Европы. Двадцать лет он прожил в Бельгийском Конго, а во Вьетнаме попал в засаду и погиб.

19 октября 1979

Я решил завершить двадцать первый том серии, названной мною «Я диктую». Более шести лет назад, начиная эту серию, я надеялся открыть себя самого. Удалось ли мне это? Начинаю сомневаться.

Знаю только, что, даже если буду упорствовать и продолжать диктовать, дальше все равно не смогу пойти.

Этот двадцать первый том, который выйдет в свет примерно через два года, потому что в типографии ждут очереди предыдущие тома, будет последним в серии.

Но это вовсе не значит, что я оставлю магнитофон. В течение двух, а то и шести месяцев он мне еще понадобится, чтобы диктовать другие тексты, о которых я знаю или, верней, предчувствую только, что они будут самыми разными. Еще совсем юным я ощутил потребность в самовыражении. Я много писал, много диктовал. Не представляю, как бы я мог жить молча.