Я для тебя всегда онлайн
Шрифт:
Забираюсь в кровать и удобно устраиваю голову на протянутой Воронцовом руке. Спохватываюсь и уточняю:
— Ты руку просто вытянул? В смысле расслабиться или для меня?
Блин. Как-то по-дурацки высказалась.
— Расслабиться. С тобой, — тут же придаёт моим словам совсем другой смысл.
— Спокойной ночи, ваше сиятельство, — желаю я и поворачиваюсь на бочок. Ладошки под щёчку, вернее, под его руку, а попку — ну-у-у… Ближе к его животу.
— Спокойной ночи, — отвечает он. — Софи, только девять вечера. Ты что, серьёзно спать собралась?
—
— Софи, — его руки крепко обнимают меня, прижимая к своему телу, заключая в тёплый кокон объятий. Я чувствую, как он зарывается лицом в мои волосы, вдыхая аромат духов. Его губы опускаются чуть ниже, касаясь нежной кожи за ушком, лаская шею. — Я ведь нравлюсь тебе. Ты можешь в этом признаться, Софи?
— Нравишься, — тихо шепчу в ответ. — Очень нравишься. Только я не знаю, что с этим делать? Я такая же, как Анжелика. Понимаешь? Я не умею без чувств. Я брошусь в них, как в омут. С головой, с сердцем. Но ночь пройдёт, наступит утро. Обычное рабочее утро для тебя. Для меня оно уже будет другим: пропитанным твоим запахом, наполненным твоим вкусом, озарённым не солнцем, а светом твоих глаз. Я буду ждать не новостей в телевизоре или в ленте мобильного, а сказанных тобой фраз. Я заполню себя тобой. Ты готов проснуться в таком утре?
— Я не знаю, Софи. Наверное, нет, не готов. Но нас тянет друг к другу. Нельзя игнорировать очевидное.
— Ты математик, ты привык к фактам. Точки и запятые у тебя чётко расставлены по местам. У меня же знаки меняют места. От их перестановки зависит весь смысл написанного предложения. Я могу, используя всего тридцать три буквы алфавита написать тридцать три разных повести. Тебе же нужна только одна. Та, что устроит лишь тебя. Мы очень разные, Кирилл. Мы — прямые.
— Но прямые пересекаются, Софи! У них может быть не одна, а множество общих точек для пересечения.
— Пересекаются, чтобы затем разойтись. Всё так, как устраивает тебя. По правилам. Всё у тебя всегда по правилам, — не соглашаюсь я.
— Но в языке тоже правила, Софи.
— Да, правила. И у каждого правила есть исключения. Даже у самого строгого. Я стану твоим исключением, Кирилл?
Он долго молчит. Возможно, просто уснул. Я осторожно пытаюсь перевернуться на живот. Его неприятно тянет, а трусики снова промокли. Этому мужчине достаточно поцеловать меня в волосы, а я уже сгораю от желания. Чёрт. Как же я понимаю Анжелику.
Слегка отвлёкшись, я не замечаю, как рука Кирилла оказывается под моим телом, прямо внизу ноющего живота. Твёрдая ладонь с силой прижимается к моему горячему пухлому холмику, и тонкая ткань трусиков совсем ничего не скрывает.
— Хочешь меня, — шепчет мужчина, придавливая моё тело к кровати. Я отчётливо чувствую его возбуждение собственными ягодицами. Как же это приятно. Определённо, с Сашкой такого не было. Может, всё приходит с возрастом?
— Последний раз я с тобой сплю в одной кровати. Честное слово, Воронцов. Последний раз, — обещаю то ли ему, то ли себе.
— Значит, он должен запомниться, — шепчет мужчина мне в ушко. От его дыхания на моей коже разбегается целый муравейник с мурашками. Всё туда же, к низу живота.
Я не могу сдержать собственного стона, когда его пальцы начинают гладить меня, сдвинув трусики в сторону. Неудовлетворённое желание вспыхивает во мне не только очередным болезненным спазмом, но и злостью. Я раздвигаю ноги, почти насаживаясь на его руку:
— Давай, Кирилл. Я хочу, и ты хочешь. Только это сейчас имеет значение. Ты прав, я сильная и свободная, сама уйду утром и не прибегу назад. И как-нибудь, но тебе это уже будет неинтересно, разберусь с собой!
— Давай снимем, всё равно уже мокрые, — тихо говорит он про мои трусики, словно и не слыша моих последних слов. Сдвигается в сторону, освобождая моё тело от собственной тяжести. Я покорно приподнимаю ноги, и он аккуратно стягивает влажный кусочек ткани. Майка тоже задралась, но я не спешу прикрыться. Тихо лежу и жду.
— Ты что, плачешь? — неожиданно спрашивает мужчина.
— Анжелика за нас двоих поплачет, — бурчу я. — Где твой драгоценный пакет? Далеко, надеюсь, не прятал?
— Не нужно никакого пакета, — отвечает он, накрывая меня одеялом. Его рука вновь касается горячего местечка между моих ног. — Расслабься, Софи. Завтра будет обычное утро. Я ничего не испорчу.
Вжимаюсь лицом в его плечо, когда пальцы Кирилла собирают влагу между нижних губок, лаская чувствительную кнопочку. Каждое прикосновение его пальцев такое, как нужно. Он словно откуда-то знает, с какой силой надавливать, где именно касаться, как меня нужно погладить. Я начинаю извиваться под его рукой, желая, нет, требуя большего.
— Кирилл, пожалуйста, слишком мало.
Я верчусь, пытаясь потереться о его тело, почувствовать тяжесть и твёрдость его возбуждённой плоти. Он приспускает боксеры, обхватывает рукой мою попу, прижимая к себе. Я обнимаю его за плечи, чтобы соприкосновение наших тел стало ещё теснее. Теперь мой чувствительный бугорок трётся о его тяжёлый член. Но мне и этого мало. Разбуженное тело жаждет проникновения. Я буквально хнычу от силы собственного желания.
— Кирилл, чего ты тянешь?
Он по-прежнему прижимает одной рукой мою попу к своим бёдрам, а пальцы второй осторожно проникают внутрь меня. Я выгибаюсь, впуская их глубже, на всю длину, прося ещё и ещё. Только желание слишком сильно. Я пытаюсь отстрочить собственную разрядку, но сдаюсь под неконтролируемой силой возбуждения. Внутри разлетается яркий фейерверк, поднимая моё тело на недосягаемую волну. На эмоциях слишком сильных для меня ощущений, я впиваюсь ногтями в плечи мужчины, а губами в ямочку на его шее, где бешено бьётся такой важный для меня пульс.