Я для тебя всегда онлайн
Шрифт:
После туалета мы возвращаемся в спальню, где Воронцов переодевает меня в домашние шорты и маечку.
— Почему ты мне не позвонила, что хочешь в туалет? — выговаривает он.
— Я не сильно хотела. Если бы было совсем невтерпёж попросила бы твою домработницу!
— Она тебе не понравилась? — догадывается Кирилл.
— Она и не обязана мне нравится. Главное, что устраивает твою маму, — честно отвечаю я. — Завтра, пока ты не вернёшься, я похожу в рубашке и в халатике, как в больнице.
Замечаю, как его передёргивает.
— Софи, я
— Извини, я неправильно выразилась, но смысл ты понял. Всё равно я из квартиры никуда не пойду. Какая разница, в чём я буду ходить по спальне.
Мы долго ужинаем. Готовит помощница значительно лучше, чем себя ведёт. Кирилл накладывает еду в одну тарелку и кормит меня и себя общей вилкой. Меня буквально штормит от нежности к этому мужчине. Я не удерживаюсь и свободными пальцами правой руки касаюсь его ладони. В ответ он осторожно сжимает мои пальчики:
— Я с тобой, солнышко, я рядом.
— Кира, Кирочка, — тычусь носом, как нашкодивший котёнок в его шею. — Тебя бесит, что коверкаю твоё имя?
— Не бесит, — он прижимает меня к себе, гладя по плечам и рукам. — Тебе можно всё. Называй, как хочешь. Мне нравится.
Когда поднимаемся по лестнице на второй этаж, у Кирилла звонит телефон. Я успеваю заметить имя контакта: «мама».
— Я сейчас приду, — говорит мне мужчина и спускается обратно на первый этаж. Стоять и подслушивать совсем некрасиво, поэтому я захожу в спальню. Дверь прикрыта неплотно, но разговора на первом этаже всё равно неслышно.
Воронцов возвращается очень быстро, значит разговор был недолгим. Но настроение у Кирилла испорчено, это хорошо заметно. Я не знаю, что мне делать: молчать или спросить открыто. Когда-то я слишком долго молчала, поэтому теперь выбираю второй вариант:
— Кирилл, проблемы из-за меня?
— Нет, не проблемы. Но мама очень хочет на тебя посмотреть. А я знаю, что из этого не выйдет ничего хорошего, — так же прямо отвечает он. — Мама будет строить здесь из себя императрицу всея Руси и смотреть на тебя, как на холопку. Такая она, уже не переделаешь.
— У меня нет шансов ей понравится? Она же меня совсем не знает.
— Ни у кого нет шанса ей понравится, Софи.
— Но твоя же бывшая жена ей нравилась? Потому что была из вашего круга? И, если бы ты выбрал такую, как она, твоя бы мама сменила гнев на милость.
— Может быть, — морщится мужчина. — Софи, не думай об этом. У мамы мне не нужно спрашивать разрешение на то, с кем мне жить в моей квартире.
— Кирилл, но я действительно здесь не к месту. И глаза твоей домработнице мозолю, и тебя от работы отрываю и, сейчас, ещё мама начнёт тебя доставать. У Алины отпуск, поживёт со мной неделю. В следующий понедельник гипс должны снять. Станет проще. Мне лучше вернуться в Минск.
Мужчина резко поворачивается и прижимает меня к стене, упершись руками по обе стороны от моего тела:
— Софи, ты — к месту. Домработницу одёргивай, я ещё сам с ней поговорю. И меня от работы ты не отрываешь. Я хочу возвращаться
Он целует, и я таю. Господи! За этого мужчину мне придётся бороться не только с ним самим, но и с целым миром в придачу!
Кирилл набирает ванну, и мы идём купаться. Долго нежимся в вводе, пока у меня не устаёт рука. Затем мужчина уже привычными движениями омывает моё тело. Вытираемся и возвращаемся в спальню. Воронцов снимает покрывало с кровати и отбрасывает в сторону одеяло. Я удобно устраиваюсь на хрустящих от свежести простынях. На мне нет одежды. Рубашка осталась сиротливо лежать на кресле. Несколько минут Кирилл стоит и рассматривает меня. Я медленно развожу ноги.
— Ты на своём месте, Софи. Всегда помни это, — неожиданно произносит мужчина и, накрыв меня своим телом, начинает нашу любимую игру с поцелуев. Очень сладких долгих поцелуев между моих бёдер.
Он тоже на своем месте: в моём сердце и в моей душе.
Утром мы встаём в семь часов, умываемся и завтракаем. Затем я смотрю, как Кирилл собирается на работу. На мне кружевная рубашка и халатик. На нём строгие чёрные брюки и белая рубашка с галстуком. На запястье — дорогие часы. В коридоре мы долго целуемся. Кирилл не выдерживает и сжимает мои бёдра руками:
— Снова хочу тебя, Софи.
— Деньги не ждут. Иди, считай, а я подожду.
Когда он уходит, закрыв дверь на замок, я перехожу на кухню. Оттуда видна дорога. Смотрю, как Кирилл в сопровождении двоих охранников садится в чёрный «Мерседес — Майбах», и машина плавно выезжает на Кутузовский проспект. Москва обратно забрала у меня любимого. Кто-то боится ночи, притаившийся в её темноте тени одиночества. Я же боюсь светлого дня, который разбрасывает меня и Кирилла по разным мирам. Смотрю по сторонам широко открытыми глазами, но так и не нахожу ничего общего.
Сегодня Ираиды Петровны нет. Она приходит через день. Кирилл предложил её вызвать хотя бы на пару часов, но я так и не смогла представить, как меня будет кормить эта дама, поэтому отказалась. Есть, конечно, уже хочется, но психологически мне очень комфортно. А это не сравнить ни с чем.
Возвращается Воронцов не в два, а в три. Я смотрю телевизор в гостиной, поэтому сразу слышу, как проворачивается сначала один замок, потом второй. Пока мужчина открывает дверь, я уже стою на пороге.
— Привет, — он вручает мне букет изумительно красивых лилий и целует в губы. — Прости, я задержался.
— Ничего. Меня никто не трогал, поэтому я не злая.
— То есть, после того, как я тебя потрогаю, ты становишься злой?
— Нет. От твоих прикосновений я сразу добрею, — говорю правду.
Кирилл переодевается, и мы обедаем. Я согласна провести вечер дома, но мужчина тащит меня на улицу. За нами на почтительном расстоянии следуют двое охранников. Несколько раз я невольно оглядываюсь.