Я для тебя всегда онлайн

Гойгель Юлия

— Солнышко, — я чувствую, что мужчина целует меня в волосы. — Ты мне нужна. Не для секса. Гораздо больше. Я не представляю, как завтра вернусь в эту квартиру, а здесь не будет тебя.

— Заведи кота. Хотя, нет. Я тоже тебя с котом не представляю. Лучше большую собаку. Например, овчарку. Ираида Петровна будет выгуливать. Уверена, они быстро найдут общий язык, — советую я.

— Софи, я понимаю всё, что ты мне сказала. Я тебя услышал. Дай нам время. Обязательно найдётся какое-нибудь решение. Мы что-нибудь придумаем.

«Я не

хочу никаких решений, я просто, банально тебя люблю», — вертится в моей голове. Но этого вслух я произнести не могу. Мою любовь нельзя разложить по полочкам, разобрать на грани, установить правила. Я люблю. Этим всё сказано. Это уже правило, в котором не может быть исключений. Хочется вновь молотить руками по его телу, смотреть в глаза и кричать: «Кирилл, неужели ты не видишь, не чувствуешь, не замечаешь, как безумно я тебя люблю! Нет, не существует, не бывает решений в любви. Только ответная любовь».

— Давай закажем билет. На завтрашнее утро. Ты поедешь на работу, а я — на самолёт. Так будет лучше. Ты сам потом поймёшь.

— Хорошо, Софи. Сделаем так, как ты решила. Но это не означает, что мы поставили точку. Так, обычная запятая.

Когда он смотрит мне в глаза, я не могу возражать ему. Растекаюсь водой, превращаюсь в мягкое тесто. Бери меня голыми руками, лепи, что хочешь.

— Хорошо, Кирилл, — никогда никого не обманывала. Даже в детстве родителей. Любимые конфеты всегда были в свободном доступе в вазочке на столе. И я пила с ними чай в обед. Теперь я вру. Лгу самому любимому на свете человеку. — Люби меня, Кирилл, пока есть время. Пожалуйста, люби меня.

— Береги руку, — просит он. И, когда я придерживаю перевязь, подхватывает на руки и несёт в спальню, по ступенькам, на второй этаж. Меня никто никогда не носил на руках, даже бывший муж. Даже из Загса. Боялся наступить на платье и упасть. Я прижимаюсь щекой к плечу мужчины. Мне хорошо в его руках и упасть я не боюсь. Вижу, как внизу нерешительно топчется одиночество. Я ещё в одном соврала Кириллу. Завтра в Минск я полечу не одна, а с долговязой тенью, пока нерешительно застывшей внизу. Моё персональное одиночество. Которому не требуется дополнительный билет. И который с готовностью будет держать меня на руках.

Кирилл медленно опускает меня на кровать и освобождает от одежды. Затем раздевается сам. Но не спешит накрыть меня своим телом, а продолжает стоять и смотреть. Чтобы запомнить? На месяц? Два? Полгода? Пока очередная понравившаяся женщина не сотрёт воспоминания всего одной ночью, не заменит меня собой. Чувствую, как к горлу подступают слёзы, сглатываю и закрываю глаза.

— Кирилл, пожалуйста, я очень тебя хочу.

На этот раз я не вру. Мы занимались любовью вчера вечером, а я хочу его, как в первый раз. Не надышаться, не напиться, не насытиться до конца. Мужчина накрывает моё тело своим, и я тут же оплетаю его ногами. Цепляюсь за плечи свободной рукой.

— Кира, Кирочка, целуй же меня. Сильнее…

Он целует.

Жёстко, сминая своим ртом мои губы, глубоко проникая языком. И я также жадно отвечаю, призывно выгибаюсь навстречу, принимая, наполняясь. Его губы скользят по груди, язык ласкает чувствительные соски. Долго, до пожара внизу живота, до дрожи в моём теле, до громких страстных стонов. Затем они опускаются ещё ниже, проходятся по влажным складочкам и берут в плен чувствительный бугорок. Ребро сильной ладони давит на горячее лоно и мой стон переходит в крик. Хочу его до спазмов в животе, до хрипов в горле, до капель крови на искусанных губах. Я не смогу без него! Но и с ним, без его любви я тоже не смогу.

Твёрдая плоть давит на жаждущее лоно, которое тут же обхватывает его. Сжимает внутренними мышцами. Один, два, три, пять… Мне нужно всего пять толчков, чтобы увидеть звёзды и вобрать его каждой частицей собственного тела. Всего пятью толчками измеряется моя дорога в рай.

Утро начинается в шесть, когда я просыпаюсь от сильного болезненного спазма внизу живота. Чувствую, что между бёдрами мокро. Мы занимались любовью почти до трёх утра, и Кирилл всё время кончал в меня, ещё и мои бёдра приподнимал, чтобы ни капельки не вытекло. Но его усилия прошли зря. Я чувствую, что начались месячные. И до ванны я уже не добегу.

— Что, солнышко, животик?

— Да, принеси мне трусики, и прокладку, и влажные салфетки.

Он приносит требуемое, но мне с одной рукой очень трудно извернуться, чтобы всё сделать аккуратно и не испачкать простыни.

— Я сам, лежи, — Кирилл забирает у меня влажные салфетки.

— Нет, не смотри туда!

— Не дёргайся, руку потревожишь. Просто лежи.

Когда первая помощь оказана, я умываюсь над биде.

— Ванну набрать? Хочешь искупаться? Время ещё есть, — спрашивает Воронцов.

— Нет, умоюсь над умывальником. Иди в душ.

Я хочу сохранить его запах, невидимые следы нашей близости как можно дольше. Как я выживу без него!

Есть совершенно не хочется. Запиваю таблетку спазмолитика кружкой кофе. И запрещаю Кириллу провожать меня в аэропорт. Если он будет там держать меня за руку я останусь. Я не смогу забрать у него свою руку. Это будет выше моих сил.

Он долго целует меня во дворе многоэтажки.

— Солнышко, напиши, когда доберёшься до квартиры. Я буду волноваться.

— Я напишу, Кирилл, — обещаю ему и себе. «Напишу в последний раз».

Мужчина сам открывает дверь джипа и помогает мне сесть в салон.

— Софи, — берёт меня за правую руку и сжимает в своих ладонях. — Это всего лишь запятая. Ты сделаешь всё, что хотела, и мы продолжим.

— Кирилл Олегович, время, — вежливо напоминает Костя, садясь рядом со мной.

— Дождётесь вылета самолёта, лишь затем покинете аэропорт, — даёт распоряжение Воронцов. Наклоняется, чтобы поцеловать меня в волосы и уходит. Его машина уезжает первой. Наша — следом.