Я, дракон (сборник)
Шрифт:
Мы-то все трое — я, Римма и Феликс Мзареулов — чистой, незамутненной воды технари. Собственно, как вместе физмат закончили, так друг друга из поля зрения и не теряли. С Филом я вроде как дружу, а с Риммой… ну, вроде как близко дружу. Три года уже — ближе некуда.
Направлялся наш доктор туда же, куда и мы. Гора Межевой камень, почти две тыщи метров над уровнем моря. По мне, так чем ближе к означенному уровню, тем лучше. У меня сложные отношения с высотой, горы я не люблю, и зачем на одну из них собрался подняться… а шут его знает. Наверное, все дело в Римме, хотя с какой стати ее увлечения вдруг стали моим делом — это вопрос, который я сам задавал себе всю
— Я здесь третий раз уже, — поделился общительный англичанин. — А вы?
— А мы впервые, — Фил улыбнулся ему радушным тридцатидвухзубым оскалом урожденного южанина. — Мы не альпинисты, мы без снаряги. Чисто пробежаться. До вершины и назад.
— Я тоже пробежаться, — блондин попытался оскалиться в ответ, вышло… ну, ничего так, эффектно.
— Зачем тогда ледоруб?
— Ах, вот вы о чем. Я его всегда с собой таскаю. Во-первых, памятная мне вещь, подарок учителя. Во-вторых… просто очень удобная штука. Никогда не знаешь, где вдруг пригодится.
Аргументик, блин.
— Раз вы с маршрутом не знакомы, — взял, между тем, Ланс быка за рога, — то предлагаю стоянку устроить на Литском плато. Возле Провала. Слышали? Красивое место, и очень ровное, есть где палатки поставить.
— А нас оттуда не сдует? — забеспокоилась Римма.
— Не сдует.
— Значит, идем. Ведите нас, Сусанин.
— О! — англичанин оживился. — Знаменитый национальный герой! Прекрасная дама мне льстит!
И рассмеялся, давая понять, что шутку понял и оценил. Римма тоже засмеялась. И Фил. И я за компанию… не потому, что смешно, а чтобы не выделяться. Привычка — вторая натура.
Плато и впрямь оказалось местом красивым. Само собой, красивым для тех, кто ценит в окружающем мире противоестественный союз геологического хаоса и хаоса растительного. Пестрое разнотравье среди сбегающих с хребта в долины каменных рек — это, по-моему, эстетика на любителя. Я не любитель, меня такое не трогает. Вот чистая вода и свежий воздух — да, они мне по душе. Но их мне вполне хватало еще на середине дневного перехода, до того как я увидел первый курумник (так здесь называют огромные каменные осыпи).
Зато Римма радовалась искренне и непринужденно. А Ланс провозгласил, картинно подняв руки к небу:
— Только здесь и понимаешь, зачем сюда идешь!
Ланс меня раздражал. Чем — непонятно. Вроде, к Римме не клеился, меня не задевал, на панибратские остроты Фила реагировал со сдержанным дружелюбием. Даже на гитаре играл, надо признать, недурно. И все же каким-то образом он мне своим присутствием жизнь отравил… Тем, как смотрел на меня, что ли? Бросал он время от времени взгляды эдак вскользь, будто невзначай, обжигая вниманием. Неслучайным каким-то вниманием, слишком уж назойливым. Вот сидит по ту сторону костра, тянет под собственное бренчание то английское роковое, то русское бардовское, и нет-нет, да глянет в мою сторону, проявит интерес. Честное слово, давно уж уполз бы в палатку, но Римма наверняка решит, что я ревную, начнет переживать. Оно мне надо? Вот вместе с ней удалиться — то был бы совсем иной коленкор… Увы, наш временный товарищ мою Римму определенно заинтриговал, и когда смолкла очередная песня, ее потянуло общаться.
— Ланс,
— О себе говорить скучно, — улыбнулся «викинг».
— Ой, бросьте! Ваш загадочный спецкурс — скучно?!
— О… Тут вы правы, Римма, спецкурс — это не скучно. Это довольно весело.
— Ай-яй-яй, — покачал головой Феликс. — Набиваешь ты цену своей шарашке, дружище. Ну, что веселого может быть в «архео» и «палео»? Древность допотопная, пыль веков.
— Фил!..
— Нет-нет, милая Римма, — прервал Ланс готовую разразиться гневную отповедь. — Наш друг прав, копаться в пыли — сомнительное веселье. Но совсем другое дело — из этой пыли строить замки теорий. Вот где настоящий простор для фантазии, тут всегда хватает места и для драмы, и для комедии.
— Вы серьезно?
— Вполне. Если угодно, могу пояснить на примере.
— Угодно, угодно, — заверила англичанина Римма.
— Валяй, рассказывай, — Фил натянул на лицо любимую маску Вечного Скептика, но было ясно, что он тоже заинтересовался. Да и во мне, признаться, любопытство проснулось.
— Есть одна презабавная теория, — начал Ланс. — Согласно ей драконы и в самом деле существовали. И не просто существовали — они были на нашей планете одной из трех рас, перешедших порог разумности. Причем сделали это много раньше, чем человек смог произнести первое членораздельное слово. Собственно, люди на Земле стали лишь третьими. Мы чертовски молоды, наша история насчитывает каких-нибудь двести-триста тысячелетий. Между тем, драконы осознали себя как раса на шестьдесят пять миллионов лет раньше, уже в конце мелового периода.
— Мы — третьи? — переспросила Римма. — А вторая раса — это кто? Дельфины?
— Нет, — Ланс улыбнулся, как мне показалось, снисходительно, — не дельфины. Дельфины пришли к самодостаточности прежде, чем достигли порога разумности… разумеется, разумности в нашем, человеческом понимании. Иное дело — драконы. Они развивались в условиях жесткой конкурентной борьбы с другими рептилиями, более крупными и многочисленными.
Фил громко фыркнул и затем пояснил, отвечая на вопросительный взгляд англичанина:
— Слишком уж надуманна эта теория. Во всех сказках и легендах драконы — это чертовски большие твари. Да к тому же летающие. Да еще и огнедышащие. Какая тут, нафиг, конкуренция? Они должны были тирексов целыми стадами на завтрак кушать.
Ланса чужое сомнение не смутило ни на секунду.
— Вы вдумайтесь, друг мой: «чертовски большие» и «летающие» — два плохо сочетающихся друг с другом определения. Тираннозавр рекс — это примерно семь тонн живой плоти. Как полагаете, сколько нужно затратить мускульной энергии, чтобы поднять в воздух подобный вес? Нет-нет, драконы не достигли гигантских размеров, они были лишь немногим крупнее взрослого человека. Однако логику можно найти и в легендах. Просто добавьте мысленно, скажем… Ростиславу сильные голенастые ноги, длинную шею, мощный хвост и широкие перепончатые крылья — вам он покажется великаном.
Фил хохотнул — не иначе, и впрямь примерил на меня все перечисленное. Римма тоже улыбнулась. И только сам Ланс остался серьезным, его взгляд снова обжег меня странным вниманием.
— Впрочем, — продолжил он, — драконы, при своих сравнительно небольших габаритах, физически значительно сильнее людей. Плюс — твердая чешуя, острые зубы и когти, реакция прирожденного хищника и невероятная живучесть. У безоружного человека в схватке с драконом нет ни единого шанса. Да и у вооруженного одиночки они, в принципе, невелики. Ведь есть еще знаменитое огненное дыхание.