Я дрался на Т-34. Книга вторая
Шрифт:
— Каким вам запомнился первый бой?
— Мой первый бой был одним из боев Орловской наступательной операции. Конечно, он запомнился мне особенно. Тем более что это и были первые бои нашей бригады, нашего корпуса, он ведь был только что сформирован. А немцы, наоборот, были очень подготовлены. И в конце июля наша бригада получила приказ, действуя на правом фланге корпуса, наступать в направлении Лунево — Коноплянка — Рылово. А потом форсировать реку Орс и развивать наступление по направлению Руднево — Скородумка, форсировать реку Нугрь, после чего наступать в общем направлении на Злынь.
Немцы встретили нас во всеоружии,
Первым на северный берег Орса вышел батальон автоматчиков из Свердловской танковой бригады. Но немцы их встретили таким шквальным огнем: многие погибли, были ранены. А нам ведь тоже нужно было двигаться вперед, да еще переправиться на южный берег. Сначала 365-й самоходный артиллерийский полк провел хорошую артподготовку. А потом пошли мы. Поначалу выбили немцев из Лунева, потом наша бригада повела наступление на Коноплянку — Рылово. Наконец мы форсировали Орс. Эх, не самые плохие у нас были машины. Мы ведь и по заболоченным берегам прошли, и по илистому дну. В сравнении с немецкими танками, у Т-34 проходимость была, конечно, выше. Но в заболоченные места мы все равно не особо рвались.
Когда бой начался, бояться было уже некогда. Наши танки с десантниками вели огонь на ходу и шли вперед. Немцы, видимо, не ожидали, что мы развернем такую атаку. Поначалу они были растеряны, мы хорошо продвигались. Но потом фрицы пришли в себя. Выдвинули резервы. У них там и танки, и самоходки были, и бронетранспортеры. И вся эта техника открыла такой огонь по нам, что ничего не оставалось, кроме как отступить на северный берег. Но там мы уже закрепились, открыли огонь из танков, нас еще артиллерия поддержала. И не дали мы немцам окончательно вернуть утраченные позиции.
Бой постепенно стал стихать. Можно вроде и прийти в себя немного. Но отдыхать некогда. По немцам нужно было снова ударить, пока они не ждут.
Ночью реку плотный туман покрыл. Фрицы наверняка дремали, успокоившись, на своем берегу. А мы нет. Наши разведчики осмотрели побережье, саперы проделали проходы к реке. После чего нашу бригаду сосредоточили возле населенного пункта Бессоновский. И только забрезжил рассвет, мы начали атаку. Первыми Орс преодолели танкисты роты Ёлкина, а затем уже наша рота (ей командовал старший лейтенант Михаил Никандрович Бойко) и рота старшего лейтенанта Ивана Листопада.
И вот уже наши машины входят в прибрежную деревню. Там немцы, еще полураздетые, в панике выскакивают из хат, беспорядочно стреляют. Но так продолжается недолго. Вскоре фрицам удалось организовать оборону.
Что тут началось. Рядом с нами взрывались снаряды, аж комья земли в воздух взлетали! По нашей броне, как горох, стучали пулеметные, автоматные, винтовочные пули. Ух, как мы старались заводить танки за любые укрытия, использовать малейшие овраги, неровности местности. Но потом, гляжу, уже несколько немецких танков горит. На душе сразу как-то легче стало. Я понял, что мы с ними можем справиться.
А тут и другие наши танки переправились. Но фрицы, как всегда в подобных случаях, авиацию подняли. Стали нас еще с неба бомбить. Артиллерия и минометы фашистские по нам лупят, пытаются наших автоматчиков от наших танков отрезать. Но поздно уже было. Мы шли вперед. Наши автоматчики в немецких окопах вступили в рукопашную. А фрицы ой как не любили подобных боев. Отступать
Но, отступая, они, конечно, всячески нам пакостили. Поджигали хаты, постройки разные, поля, на которых пшеница уже колосилась. Там все горело. Воздух был дымным, едким. Даже у нас в танке от дыма першило в горле, слезились глаза. Кроме того, от частых выстрелов пороховые газы скапливались. Их танковый вентилятор не успевал выбрасывать наружу. (По правде сказать, наши вентиляторы никогда не справлялись, если начиналась стрельба без перерыва.) И жарко было так, пот просто заливал глаза. Но все-таки врага мы отбросили.
Оставляя горевшие, подбитые танки, немцы отошли к Сурьянино. Мне думалось, что туда мы уже разом ворвемся. Но нет, фрицы до последнего бились. Наши танки уже к окраине села подходили, а враг с северо-восточной его окраины на нас свою технику бросил — штук пятьдесят танков и самоходок. Контратаку немцы начали. Тут уж и мы их били, и они нас. Несколько наших танков немцам удалось поджечь, в том числе танк командира третьей роты Ивана Листопада. Пришлось нашему комбату Чижову обращаться к командиру бригады за артиллерийской поддержкой. К нам тут же целую батарею направили, да еще роту ПТР (противотанковых ружей) перебросили. Совместными усилиями мы оттеснили немцев в глубь села. Но уже сумерки наступили, и полного разгрома фрицы избежали.
— В ночное время бой прекратился?
— Поначалу мы собирались его продолжать. Вечером к нам в батальон приехал помощник начальника штаба бригады старший лейтенант Храмов. Он передал приказ комбрига вести наступление в направлении села Однощекино, на подходе к которому немцы оказали упорное сопротивление первому танковому батальону и самоходчикам. Однако когда мы приблизились к Однощекино, то пришлось отказаться от атаки с ходу. У нас не было разведданных о противнике, а в темноте уже было ничего не видно. Из прикрепленного к нам мотострелкового батальона автоматчиков отправили пешую разведку. А мы, командиры танков, вместе с нашими механиками-водителями также отправились на рекогносцировку местности перед селом. Все готовились к атаке, которая должна была начаться рано утром.
И всю ночь шла перестрелка. Мы сами вызывали огонь противника, чтобы разведать, каковы его силы и огневые средства. Спровоцировать немцев в ту пору было уже легко. Они боялись, что мы начнем атаковать их, не дожидаясь рассвета, и открывали беспорядочный огонь после каждого выстрела нашего танка или артиллерийского орудия.
А утром короткая артподготовка была, и мы вместе с частями 197-й танковой бригады и 30-й мотострелковой бригады пошли в атаку. В этот день нам удалось овладеть селом Колонтаево, выйти к реке Нугрь. И вот так мы весь август, весь сентябрь фашистов гнали.
Впрочем, по-разному случалось. Однажды — не помню, возле какого населенного пункта — во время танковой атаки немцы открыли шквальный огонь по нам. Многие танки загорелись. И мой тоже. Мы выпрыгивали из них. Немцы вели ружейно-пулеметный огонь. И некоторым, как и мне с моим экипажем, повезло спрыгнуть за танки, а потом в окопы, которые рядом. А многим повезло меньше. Погибли они.
Но так или иначе, враг отступал. И наш боевой труд оценили.
26 октября весь наш личный состав выстроили на поляне и объявили, что приказом наркома обороны наш корпус и бригады удостаиваются звания гвардейских. То есть корпус теперь назывался 10-м гвардейским Уральским добровольческим танковым корпусом, а бригада — 62-й гвардейской Молотовской танковой. Нам торжественно вручили гвардейские значки. Наша бригада к тому моменту была на пополнении. В боях мы временно не участвовали, но знали, что скоро опять погоним фрицев с родной земли.