Я, два вампира и дракон
Шрифт:
Марко поднялся с кресла, остановился рядом с братом и пристально посмотрел ему в глаза. Константину вдруг вспомнилось, как он увидел его впервые – подобранного отцом на улице тощего подростка со взлохмаченными пшеничными волосами, голодного, со злым, как у волка, взглядом. В те дни Марко знал всего один закон: хочешь чего-то – отбери, и он свято ему следовал, хотя был Константину по пояс. Но даже тогда, когда их еще не связывали узы родства, Марко слушался его беспрекословно. А сейчас поглядите-ка, как вырос: раздает указы и вдобавок ждет их исполнения.
– Я бы не стал ничего обещать демону, если бы у меня не было запасного плана, – холодно сообщил Константин, с невозмутимостью встречая пристальный взгляд кроваво-красных глаз. – Если ты забыл, твой брат – лучший законник в этой части света.
Марко немного расслабился.
– Я-то помню. А с мечтами про Катерину тебе все равно стоит расстаться. Она чужая здесь.
– Она не всегда будет чужой.
– Может быть. Но мы рискуем остаться без голов к тому моменту, как это произойдет.
Он вышел из офиса и достиг главного входа в замок, прежде чем Константин стиснул зубы и с размаха врезал кулаком по стене. Плитка со словами заклинания на арамейском языке треснула и осыпалась на пол осколками. Сделай это человек, его рука была бы разбита в кровь, однако костяшки адвоката отделались легкой ссадиной. Чтобы причинить боль вампиру, требовалось намного больше, чем удар по стене.
Зашипев от досады на самого себя – и интерьер испортил, и злость толком не выместил, – Константин стряхнул с костюма крошево плитки и опустил веки, прислонившись лбом к холодной стене.
Перед глазами тотчас появилось видение Катерины – вздернутый носик, улыбающееся лицо, обрамленное мягкими каштановыми локонами, милые морщинки в уголках глаз, возникающие, когда она щурилась, читая мелкий шрифт в документах.
Константин тут же прогнал ее образ из мыслей, но это удалось с трудом. Каждый раз было все тяжелее.
Он сам не понимал, когда все это началось. В новой хозяйке замка объективно нет ничего особенного: симпатичная, но далеко не сногсшибательная внешность; ум быстрый, но не тянет ни на Эйнштейна, ни на Билла Гейтса. Характер тоже не сказать, что выдающийся: Катерина бойко шла к желанной цели, но при этом ее глодали сомнения, заставляющие тормозить и задумываться, пока жизнь на всех парах катилась вперед.
И все же она умела рисковать. Константин знал мало людей, да и высших тоже, способных круто, за несколько дней, поменять свою жизнь. Катерина же легко сорвалась с места и ринулась в Италию, стремительно приспосабливалась к обычаям потустороннего мира – настолько быстро, что чуть было не провернула сделку с демоном. При всем этом она не была наивной дурочкой – разум Катерины всегда оставался трезвым. Было бы еще прекрасно, если бы она соблюдала осторожность, а не совала раз за разом голову в петлю, то устраивая спонтанные сделки с демонами, то собираясь покинуть Серениту ради поездки к Козимо.
Сложно было признаться себе, что именно это и подкупало Константина. Он давно не встречал подобных женщин – смелых, решительных, но не расчетливо холодных и циничных, как Сибил, а мечтательных, теплых, поддающихся порыву чувств. Таких, которых хотелось защитить, прижать к себе, коснуться их мягких губ, провести языком по шелковистой коже на шее и вдохнуть сладкий запах…
Константин сглотнул и отодвинулся от стены, вспоминая, что он не с Катериной, а в прохладном сумрачном офисе.
Эта женщина сводила его с ума. Иначе было не объяснить то, как он неожиданно для себя бросился заключать сделку с Леонардом, лишь бы Катерина не очутилась в похотливых руках демона. Представлять, что трехрогий козел станет ее трогать, было невыносимо. Даже сейчас, хотя опасность уже миновала, в груди разгорался гнев и острые клыки вырастали сами собой, чтобы вцепиться падшему ангелу в шею…
Марко хоть и обнаглел, но абсолютно прав: надо это прекращать.
Константин встряхнулся, взял с полки несколько юридических книг по потустороннему праву, где были параграфы об истинных именах, включил настольную лампу и устроился за столом, распахнув первый из учебников.
Для начала пора придумать несуществующий план по выкручиванию из сделки, о котором Константин только что рассказал брату.
Глава 24
Дитрих тер щетину на подбородке, разглядывая схемы на планшете. Вкладок было две: одна для итальянского убежища Ордена святой Екатерины Александрийской и вторая для территории возле Серениты. Красными точками были указаны места, где несли дозор братья ордена.
– Нужно добавить людей сюда и сюда. – Дитрих отметил несколько новых позиций и передал планшет подчиненному. – Пусть постоянно поддерживают контакт. Если нечисть вылезет из своей норы, мы должны успеть положить часть из них до того, как они доберутся до нас. Все понятно?
– Да. – Второй инквизитор взял планшет и продолжил стоять рядом, хотя должен был тут же покинуть помещение и заняться распределением людей. – Брат Дитрих…
– Что?
На немца поднялся ясный голубой взгляд. Этот инквизитор, Жан, был молод, ему едва исполнилось двадцать. В ордене он состоял недавно и уловил еще не все тонкости, хотя проявлял рвение: его мать два года назад была выпита и убита вампирами, поэтому в юноше ярко горел огонь жажды мщения.
– Вы уверены, что нечисть покинет деревню? Пока вся наша стратегия строится на этом, но они же стараются вообще не выходить за пределы барьеров. Не следует ли подготовить запасной план?
Дитрих отечески потрепал молодого инквизитора по темным волосам.
– Он уже есть, но его выполнение опаснее, поэтому я рассчитываю на то, что он никогда не пригодится. В Серените у нас сидит «крот», который докладывает о каждом шаге совета. Все его слова подтверждаются нашими наблюдениями, поэтому основной план выглядит так, как выглядит.
В кармане куртки завибрировал мобильник. Дитрих извинился перед юношей, прочитал сообщение в мессенджере и усмехнулся, набирая ответ: «Понял, выезжаю».
– Хорошие новости? – спросил молодой инквизитор.
– Очень. Кое-кто из птичек вылетел из гнезда и направился в Венецию. Если мы их там перехватим и избавимся от них, считай, будет сделано полдела.
– «Крот» доложил? – догадался Жан.
Дитрих кивнул и инстинктивно проверил пистолет в кобуре, уже думая о предстоящей поездке. Глаза у молодого инквизитора загорелись: он знал, в каких случаях немец так делает.