Я ем города, морями запиваю

Политов Дмитрий Валерьевич

— А-ааа, бля! — На Мельника налетело сразу полкоманды. Трясли, толкали, напрыгивали, орали что-то бессвязное, материли. Ага, именно так. Маслов крепко ухватил Данилу за плечо и разродился длинной тирадой, которую вряд ли было возможно повторить под запись или в присутствии женщин и детей: «Ты, б…я, муд…ла штопаный, ху…ли устроил — не мог, твою мать, просто забить?! Промазал, я бы тебя лично, собственными руками…» — дальше вообще пошел сплошной непереводимый русский фольклор, достойный «Русских заветных сказок» Афанасьева. Мельник даже заслушался.

— Да ладно, Масло,

угомонись, — смеялся Аничкин. — Не подвел ведь Малой, положил голешник. Смотри, как болелы притихли.

В самом деле, трибуны базельского стадиона молчали. С одной стороны, зрители пребывали в расстроенных чувствах из-за успеха советской команды, с другой…с другой, подлинным ценителям футбола было непросто сделать вид, что не произошло ровным счетом ничего особенного. Гол ведь Мельник забил классный. Да что там, чудо-гол получился — когда еще такое увидишь.

Может статься, что уже пребывая в почтенном возрасте, нежась под ласковыми лучами жаркого солнца в каком-нибудь Коста-дель-Хреноле с запотевшим бокальчиком терпкого винца, некий седоусый Хосе Антонио Трам-пам-Памыч скажет лет через двадцать облепившим его черноволосым смуглым внучатам: «Видел я однажды, как один русский игрок выкинул на поле фантастический трюк…» И будет долго, со вкусом, смаковать давнишнее зрелище. Ну и, само собой, продукцию местных виноградников. Да уж.

Среди гробового молчания слышались, как ни странно, радостные вопли небольшой группы болельщиков «Динамо». С того места, где расположились артисты и сотрудники посольства доносились почему-то «Шайбу-шайбу!» и более логичное «Молодцы!» Эх, сюда бы пару-тройку тысяч фанов из поздних времен, они бы на радостях все мехом наружу вывернули. А если кто-то попробовал бы спорить, то весело погоняли по старым кривым улочкам Базеля, как однажды получилось в славном Марселе на европейском первенстве.

А ведь сейчас они меня со злости бить будут, провидчески определил Мельник, отслеживая хмурые, злые лица игроков «Барсы» и ловя на себе их неприязненные взгляды. Исключительно для того, чтобы приглушить бессильное разочарование. Оно и понятно, дойти до финала довольно длительного турнира и там бездарно профукать главный приз. Значит, следует быть настороже.

Помогло не очень. Всего через несколько минут Данилу взяли в классическую «коробочку». И падать пришлось больно. Все же, футбольный газон мало походит на пуховую перину. А если тебе еще придали при этом дополнительное ускорение, так вообще «сказка»!

Впрочем, после подачи штрафного мяч пулей пронесся через всю штрафную испанцев. Маслов, что в отчаянном прыжке пытался переправить круглого в ворота, лишь чутка коснулся его, но кожаный снаряд нашел на противоположном углу забытого всеми Еврюжихина. А Генка засадил в дальнюю «девятку». И даже почти попал. В крестовину ворот.

— Да какого х…я! — завопил он разочарованно, когда мяч с силой отлетел в поле и там его подхватили игроки в сине-гранатовых футболках и сразу вынесли от греха куда подальше. — Верный ведь гол был!

— Чуть-чуть не считается, — засмеялся Маслов. — И вообще, чего стоишь, побежал обратно, кто хату будет

охранять?

Но острых моментов у ворот Яшина было немного. Нет, испанцы, разумеется, атаковали, настырно лезли вперед, но как-то по инерции, без огонька. Порой даже складывалось такое ощущение, что они уже смирились с проигрышем. Хотя, Мельник подозревал, что в случае, если им повезет и они отквитают хотя бы один гол, то опять пойдет заруба не на жизнь, а на смерть. И потому следовало окончательно прибить их.

— Пасуй! — отчаянно закричал Данила в очередной контратаке, отклеиваясь от настырного защитника. Тот уже окончательно решил наплевать на правила и держал нападающего за майку в открытую. Тем более, что судья вдруг резко стал слепоглухонемым и не обращал ровным счетом никакого внимания на подобные вольности. Но в этот раз Мельник стряхнул чужие пальцы, качнул корпусом в одну сторону, сам ушел в другую и побежал, побежал к воротам «Барселоны», чувствуя, что вот сейчас все получится, будет как надо. И плевать, что одураченный противник стелется в отчаянном подкате, который — если бы удался — оставил бы Данилу без ног. «Хер тебе, родимый!» — бьется в мозгу. А ноги стремительно несут туда, где судорожно, по-рачьи, пятится назад голкипер.

Мельник убрал мяч под себя, обошел на широком шаге вратаря, что бросился к нему в отчаянном прыжке, сделал еще пару шагов вперед, понял, что вот-вот упрется в лицевую, и почти с нулевого угла левой ногой аккуратно подсек круглого «шведой». Ага, почти «сухой лист», только не с угловой отметки. Но эффект тот же. 3-0

И в следующую секунду Данила оглох от многоголосого вопля, встряхнувшего стадион. Аж птицы из-под крыши трибуны взметнулись вверх. Странное дело, но многотысячная толпа болельщиков, похожая на безбрежное море, вдруг качнулась в своем настроении и решила отдать должное советским игрокам.

— Чертяка! — бил парня по спине Аничкин от избытка чувств. — Как попал-то? В рот мне ноги, как ты постоянно это делаешь? Я уж думал, что все, улетишь сейчас за ленточку.

— Да сам не пойму, — цвел шальной радостной улыбкой Мельник. — Больше на удачу лупил.

«Данила, я тебя расцелую!» — ликующий возглас с трибуны догнал молодого игрока, когда динамовцы добежали до центрального круга и заняли положенные места, ожидая неторопливо бредущих от своих ворот испанцев.

— Малой, ты бы поаккуратнее с персональными болельщицами, — потянул товарища за рукав Семин, заметив, что юный форвард с интересом вертит головой, пытаясь понять, кто к нему обращается. — Если я правильно понял, то это дочка посла тебе кричит.

— И что? — удивился Данила. — Пусть себе вопит, мне-то какая разница?

— Ох и дурной же ты, — с жалостью посмотрел на него Юрка. — Гляди, оторвут тебе твой корешок, если не в тот огород засунешь. Как пить дать оторвут. Хотя, — Сэм призадумался. — Ты у нас тот еще кобель. Вон, дочку замминистра огуливал, с актрисами в койке кувыркался. Бессмертный что ли?

— А ты не завидуй, — поддел его Мельник. — Тебе самому грех жаловаться: жена-красавица, ребенок скоро родится — чего еще желать?