Я еще не барон
Шрифт:
— Конечно, в этих стенах надо всегда спрашивать! — радостно сказал Алексей Максимович.
— Что такое буст?
— Ах да, у вас еще не было этого в программе… — директор пригладил усы и хмыкнул. — Непорядок…
— Позвольте мне, Алексей Максимович? — вызвался Звездочет.
— Давай, Алев, я тоже послушаю. Хоть сам вспомню. — Он уселся на край кровати, закинул ногу на ногу и положил ладони на трость.
— Михаил, буст — это искусственное уменьшение адаптационного периода для приобретения нового ранга, — начал разъяснять замдиректора. — Как ты уже заметил, твои заклинания стали получаться
Все в комнате молчали и внимательно слушали Звездочета.
— Так вот, это самый безболезненный способ, — он ухмыльнулся. — Но мы находимся в КИИМе, на границе с Дикой Зоной. Тут такой роскоши, как время просто не может быть. Монстры ждать не будут, как и маголит. Поэтому мы разработали способ ускорить процесс адаптации и сократить месяц до недели. Понимаешь?
— В чем подвох?
Белозеров улыбнулся. Директор хмыкнул в усы и одобрительно кивнул.
— А подвох в том, что эту неделю ты будешь на грани жизни и смерти, — развел руками Звездочет. — Организм будет работать на пределе возможностей, чтобы адаптироваться как можно быстрее. Скажу тебе честно: боль сумасшедшая.
— Меня постоянно пугают этим… — пожал я плечами. — Так что не впервой.
— Хах! А малой не трус! — зловеще улыбнулся Алексей Максимович. — Ну-с, тогда не будем откладывать. Приступайте, ребята!
Не понравился мне этот его смешок в конце, ох, не понравился.
В комнату вошли четыре лекаря в голубых халатах и накрепко пристегнули меня к кровати. Один из них предложил закусить деревянную палочку.
— Зажми зубами, легче будет…
Я спорить не стал. Взял палочку в зубы.
— Попрошу посторонних покинуть помещение! — произнес лекарь.
— Удачи, Кузнецов, — бросил напоследок Белозеров. Звездочет только кивнул. Выходивший последним Горький озорно подмигнул мне.
Все вышли, и я остался наедине с людьми в халатах.
Они подготавливали оборудование, какие-то артефакты и шприцы. Выглядело, мягко скажем, жутковато.
В голове зашумело, словно я настроился на мертвый радиоканал, и тут я услышал голос моей дорогой Лоры:
— Стоило мне отлучиться всего на день, как у тебя уже БДСМ игры? — язвительно спросила она, склонившись надо мной в таком же голубом халате — конечно же, со своими подружками на выкате.
— Лора, ты не поверишь… — я виновато улыбнулся, глядя на две здоровенные полусферы, которые закрыли всю комнату. Вот вечно она так — ситуация серьезней некуда!
— Повышение ранга, знаю… — отмахнулась Лора. — И про буст знаю…
— Я думал, на диагностике у тебя нет доступа к памяти.
— Дорогуша, все есть, — лукаво улыбнулась она, и ее костюм превратился в комбинезон Кутузовой. — Так что твои любовные похождения я тоже видела. А мог бы и заблокировать память, дураш.
— А что, так можно было?.. — закатил я глаза.
— Парень, с тобой все в порядке? — странно посмотрев на меня, спросил один из лекарей.
— Ва, я в пвевкувении вового анга! — промычал я сквозь плотно сжатые зубы.
— Ты не понимаешь, что тебя ждет?
— Певвый ваз же!
Он ничего не ответил. Отвернулся и продолжил подготовку.
— Лора, прошу: в этот раз не блокируй болевые ощущения. Не хочу чувствовать себя слабаком. Все студенты проходят эту процедуру на полную катушку. Вот и я хочу так же.
— Хорошо, — кивнула она, помрачнев. — Постараюсь поддержать тебя морально.
Меня с четырех сторон окружили участники экзекуции.
— Мы готовы, Михаил, а вы?
— Пвевтупайте.
В каком-то смысле это был новый опыт для исследователя. Поэтому я старался запомнить и прочувствовать все до мельчайших подробностей. Лора тоже не зевала — записывала все, что видела и слышала.
— Ощущение будет такое, как будто органы разрывают на части. — С этими «воодушевляющими» словами мне положили на грудь огромную пластиковую пластину в форме латного панциря. — Можешь кричать, если тебе будет легче, но главное — не теряй сознания.
Четверо врачей взяли меня за руки и за ноги, и их кисти начали светиться мягким голубым светом, который постепенно становился все более ярким и ядовитым.
Лора пропала, и я слышал только ее убаюкивающий голос в голове.
Через мгновение меня накрыла волна боли.
В это же время.
То же помещение, за зеркальной стеной.
В крохотную комнатку набилось очень много любопытных господ. Тут была и Ермакова, которая взяла под негласный контроль юношу, и Старостелецкий, который уже десять раз пожалел, что поддался уговорам Натальи Геннадьевны, и Белозеров, и Звездочет. На единственном стуле сидел сам директор института Алексей Максимович Горький, который любил, когда его называли просто Макс, однако все упорно продолжали величать его по имени-отчеству.
Все с замиранием смотрели, как маги готовили Кузнецова к ускоренному поднятию ранга.
— Опаздываете, дорогой Сергей Михайлович, — в мертвой тишине произнес Горький и повернулся к закрытой двери.
Через секунду она распахнулась, и на пороге показался усатый великан.
— От вас и на том свете не укрыться, Алексей Максимович, — добродушно прогремел генерал Кутузов, перешагнул порог и хлопнул дверью. — Разрешите без официоза, ваша светлость?
— Как обычно, Сережа, тут все свои, — слегка махнул на него добродушный старик, и генерал кинулся здороваться со всеми присутствующими.
Для всех в Империи он оставался суровым военным, который вел себя подобающе статусу и рангу, но в этой комнате собрались те, с кем он мог расслабиться и поговорить без лишних церемоний. Так же как и во времена давно ушедшей юности.
— Ну здравствуйте, Алексей Максимович! — радостно тряся руку, загромыхал Кутузов. — Как ваши мемуары?
— В процессе, Сереженька, в процессе, — отмахнулся он. — И называйте меня Макс, прошу!
Его взгляд упал на единственную даму, которая слегка поежилась. Эта властная, строгая и хитрая женщина всегда терялась при виде здоровяка стоило генералу показаться перед публикой.