Я – это ты
Шрифт:
– Во-первых, ты сама напросилась. Во-вторых, никто тебя не винит, глупышка.
Маруся внезапно подскочила и, заворачиваясь в свои лоскутки, гордо прошагала к двери в коридор.
– Гений и глупышка, запечатанные в консервной банке, – нет повести печальнее на свете, – грустно сообщила она напоследок.
– Капитан! – подал дрожащий голос Ы, когда Маруся ушла.
– Чего тебе? – лениво спросил я.
– Капитан, я в сомнениях.
– По поводу?
– Мне кажется, ситуация такова, что кому-то из нас необходимо перед кем-то извиниться. Все эти вульгарные «консервные банки»!
– Именно, – сказал я, встал и начал одеваться. –
– Слушаюсь, капитан.
– Эй, погоди. Что там с этим торчащим человеком? С твоим «террористом»?
– Люди в зеленых одеяниях проявили здравомыслие и повязали его, капитан. У них не такая быстрая реакция, как я предполагал, но они все же покинули свои укрытия и провели ручной захват. Сейчас, его, вероятно, подвергают пыткам.
– Что за чушь?
– Чтобы узнать о его планах и сообщниках.
– Где ты этого набрался?
– На сайте Организации защиты прав человека.
– И ты, конечно же, вступил в ее ряды?
– Разве я мог не поддержать своим участием…
– Тогда почему ты не впустил этого несчастного наркомана?
– Капитан, я придерживаюсь особого мнения, что не все права человека нуждаются в защите. Например, право на самовыражение. Террористская сущность индивида самовыражается в стремлении к деструктивным действиям. Весь этот мир приводит меня в ужас разнообразием личных самовыражений. Эти люди совершенно неспособны обуздывать свои желания и капризы. Я полагаю, они чрезвычайно инфантильны. Им нельзя доверить будущее. Таково мое мнение.
– Приму к сведению. Но не думай, что в этом случае тебе не придется извиняться перед Марией.
– Я сделал это полминуты назад.
…Я вскочил с постели. Экзальтация всегда была чужда мне, но в ту ночь я едва не свихнулся от ярых молний, полосовавших мой мозг. Три недели я бессмысленно следил за тем, как до меня пытаются добраться люди этого мира. Отныне настало время действий. Теперь я должен стать одним из них, жить, как они, любить, как они, но всегда помнить о том, что когда-то я был бессмертным. Ынь и ань, однако, не имеют никакого отношения к перемене в моей судьбе.
Одно не проросло в другом, и в ночи не таился свет возрожденного утра. Это больше похоже на сделку. Я должен заплатить за свою будущую смерть. Впрочем, нет, не сделка. Это шанс. Мне и моему времени дали шанс – но отработать его должен я один. Для этого я и оказался здесь, в этом мире далекого прошлого. Может быть, Создатель исправляет наши ошибки нашими же руками? И кто знает, не является ли наказание нас бессмертием Его ошибкой, которую Он также хочет исправить?
Я хотел немедленно рассказать обо всем моей любимой. Эврика переполняла меня, и нужно было разделить ее с той, которой суждено… Той, которой не оказалось ни в ее постели, ни в комнате, ни вообще на корабле. Ощущение бесконечной потери нахлынуло, как древний потоп. Тычась слепо в стенки ломаного коридора, я обежал все помещения и вернулся в ее комнату, впервые в жизни потеряв способность мыслить. Ы молчал как проклятый, и я забыл о его существовании, о том, что уж он-то должен был все видеть и предупредить.
Не помню, как я дожил до утра. Сидел на ее неразобранной постели и бессмысленно таращился в стенку, думая о том, что она оставила
Я вспомнил об Ы только на рассвете.
– Где она? – спросил я.
– Ушла.
– Ты выпустил ее? Почему ничего не сказал мне?
– Капитан, я ее не выпускал. – Голос Ы был не очень-то бравурным. – Не знаю, как это произошло. Я был уверен, что мне не следует ничего предпринимать. Что это вообще… не мое дело.
– Ничего не предпринимать? Хочешь сказать, она сама открыла внешний порт, сама отключила барьер, а когда вышла наружу, снова включила?!
– Ну… – тон Ы сделался совсем виноватым, – я так не говорил. Все это само открывалось перед ней.
– Само? Ты с ума сошел?
Ы пристыженно молчал.
– Ты проследил за ней? Ее схватили эти… зеленые?
– Нет, капитан. Ее никто не тронул. Она шла по лесу мимо них, пока не миновала кордон. Потом остановилась и…
– Что «и»?
– И находилась в том месте до сих пор, но сейчас ее там нет.
– Где она?!! – заорал я.
Ы издал звук, который с натяжкой можно было бы назвать всхлипыванием.
– Направляется сюда.
Я кинулся в центросектор. Экраны, как и прежде, показывали пустую поляну посреди осеннего леса. Тринадцать минут убийственного ожидания. Она приближалась невероятно медленно – я успел поседеть от мучительного желания выбросить силовой захват, чтобы спасти ее от солдат. Тех, кто бессмысленно прятался за деревьями и кустами, я готов был пригвоздить к месту ударной дозой парализатора, посмей они преградить ей дорогу. Ы начал едва заметно вибрировать, как будто ему передалась моя лихорадка нетерпения.
Наконец я увидел ее. Она шла не так уж и медленно – спешила, оглядывалась, иногда спотыкалась в высокой спутанной траве. Черные брюки и куртка из кожи, тяжелые ботинки, на плече – автомат стволом книзу, волосы растрепаны. Я поразился ее облику. От феи, которой она предстала передо мной в день знакомства, ничего не осталось. Она выглядела как дитя неизвестной войны, потерянное, забытое, бесконечно одинокое, взвалившее на себя судьбу, от которой отказались бы многие и многие.
Янтарное сияние, слабое, приглушенное, исходило от частокола. Это было абсолютно невозможно – но она прошла сквозь него, как сквозь луч солнца. Тонкая пленка разрыва сомкнулась позади нее. Она подошла к внешнему порту модуля. Тренькнул сигнал шлюзовой камеры. Ы смущенно известил меня: по неизвестным причинам порт только что на какое-то мгновенье вышел из-под контроля.
Я уже бежал к шлюзу. Мы столкнулись в коридоре, и Маруся едва устояла на ногах. Я сжал ее в руках, подхватил и понес, ничего не говоря. Она вернулась – все остальное не имело значения.
– Скорее! – вдруг крикнула она. – Твой барьер не работает! Они хотят сбросить на тебя бомбу, я подслушала их разговор. Ты слышишь, черт тебя дери, твоя защита поломалась! Ванька, они же убьют тебя!! – Она ударила меня в грудь кулаком, потом еще и еще. – Ты должен сдублировать эту пушку. – Она сунула мне под нос автомат. – Как ты мне показывал, на своих копирах. Тогда попробуем пробиться.