Я хочу, чтобы ты вспомнил… Книга 1. Бесконечный канон #1.1
Шрифт:
Ровно через час миссис Эбботт включила у себя в комнате телевизор и позвала мужа смотреть интервью, которое шло в прямом эфире. Эбботты не хотели мешать, да и сами они чрезвычайно волновались, потому удалились к себе и обратились в слух и зрение.
На экране возникла привычная пёстрая заставка утренней программы выходного дня. Заставка сменилась препротивнейшей физиономией гладко зализанного ведущего в щегольском лиловом костюме и зачем-то с полудохлой розочкой в петлице, физиономия портила всё настроение, а писклявый голосок уже во всю тараторил свою обычную тарабарщину:
– Это
– Спасибо, Билл! Привет всем! Эммм… Начнём, пожалуй… – отозвался режиссёр слегка скрипучим голосом за кадром. Очевидно, он тоже волновался не меньше всех.
На экране появилось изображение банкетного зала поместья. Такое привычное и хорошо знакомое место вдруг обрело новые очарования и шарм под действием всех этих ламп и специального фильтра камеры, дающего ощущение мягкой голубоватой дымки. Столовое серебро, фарфор, хрусталь, шёлк скатерти, атлас обивки мебели, красное дерево, мрамор отделки, витражные окна и старинная мозаика во всю стену с фамильным гербом и символами семьи с многовековой историей завораживали и манили оставаться во власти этой роскоши и неги до бесконечности.
Режиссёр – вихрастый и молодящийся, хотя было ему уже за сорок, и в складках мешковатой светло-синей рубашки над узким поясом помятых светлых брюк отчётливо выделялся выпятившийся большой живот. Он сидел напротив хозяйки и выглядел несколько нелепо в этой обстановке. Блистающая чистотой кожи и золотом волос леди Лоуренс – справа от сэра Лоуренса, который, как и подобает хозяину, восседал в огромном кресле во главе стола. Перед собеседниками стояли бокалы и графины с водой и свежевыжатым соком, причудливо нарезанные фрукты, канапе и тарталетки с икрой и сырным соусом. Два вытянувшихся в струнку лакея в алых парадных мундирах стояли поодаль у входа, готовые по первому мановению хозяев выполнить любое их желание. «Слава Богу, всё и все на месте», – подумала миссис Эбботт.
Конечно, леди хотела, чтобы интервью проходило не в этом огромном зале с гулким эхо, а в каминной комнате с чашками ароматного ассийского чая на столе, в камерной обстановке. Но телевизионщикам была нужна мозаика за спинами говорящих, как помпезный фон для заставки, игра разноцветных бликов солнца сквозь решётки витражей и этот гулкий звук для придания атмосферы старинного замка с привидениями. Картинка была яркая, сочная, дорогая. Многомиллионная аудитория канала прилипла к экранам, затаив дыхание.
– Друзья мои, вы не против, если я буду без церемоний, – обратился Вачовски к своим собеседникам, а затем пояснил в камеру, что они с Гордоном давно и близко знакомы.
Хозяин слегка кивнул.
– Отлично! Тогда начнём с того, что поговорим о вас с прекрасной леди Лоуренс. Как так получилось, что вам захотелось провести время в трансе?
Хозяйка с господином быстро переглянулись, её ресницы слегка дрогнули, и лорд спокойно ответил:
– Ты же знаешь, Ланс, что мы оба всегда отличались стремлением к новизне, к чему-то неведомому и захватывающему. Наверное, поэтому, – он расслабился и ослепительно широко улыбнулся.
Его крупное гладко выбритое лицо озарилось и стало ещё приятнее и светлей. Глаза златокудрой красавицы стали насыщенно голубого оттенка и засияли восхищением, чего не упустил ведущий оператор и взял крупный план.
– Что вы знали об этих опытах до встречи друг с другом? Почему именно транс, летаргия, сон? Что в этом такого? – расходился Вачовски, взяв тарталетку и бесцеремонно отправив в рот хрустящую корзиночку с красной икрой (звукооператору, должно быть, пришлось мгновенно поколдовать над идущим в эфир сигналом, чтобы зрители не слышали, как прославленный постановщик жуёт).
– Сон – это всегда что-то особенное. Тем более, если это похоже на путешествие в неведомый новый мир, – откликнулась леди Лоуренс, опустив глаза и затем умоляюще переведя взгляд на мужа.
Ей было неприятно смотреть, как их непричёсанный визави уплетает угощение, рассыпая мелкие крошечки по белоснежной фамильной скатерти. Никто из Лоуренсов никогда не был ханжой, но в поместье все прекрасно помнили, как этот самый университетский приятель господина на их свадьбе умудрился перепачкаться так, что пришлось в спешке искать этому бедолаге новый костюм. Похоже, за эти годы ничто не изменилось в его привычках и манерах. Да какие там манеры… Желая намекнуть ему о том, что руки можно вытирать и не о края скатерти, хозяйка поместья лёгким небрежным, едва уловимым движением взяла со стола салфетку и привычно положила её себе на колени, посмотрев прямо в глаза этому невеже и выскочке. Но тот, словно и не желал замечать тонкости этикета.
– На самом деле, всё просто, – начал сэр Лоуренс, поправив галстук и положив руку на подлокотник кресла.
Он сел поудобнее и, глядя на жену, продолжал:
– Мы оба интересовались возможностями осознанных сновидений ещё в юности, но попробовать на практике смогли только, когда встретились и поженились. Однажды у нас получилось весь сон, правда, довольно непродолжительный, гулять, держась за руки в диковинном саду с гигантскими растениями и разговаривать так, будто мы и не спим вовсе, а просто прогуливаемся у себя в парке. Но это точно был сон. У нас был маркер, который показывал нам, что мы спим.
– Интересно, интересно, – подхватил киношник. – Продолжай. Какой маркер? Что-то вроде волчка, как в фильме «Начало»?
– Извини, дружище, я не видел такого фильма…
– Точно, это было уже после того, как вы… – спохватился Вачовски. – Ладно, продолжай.
– Во-первых, мы настроили будильник, чтобы проснуться от звонка. А чтобы понять, что мы спим, Лора, – он запнулся, – извините, леди Лоуренс взяла в руку брошь.
Госпожа протянула левую руку над столом – на маленькой розоватой ладони красовалась букашка с золотистым брюшком и лапками, покрытая сверху красной эмалью, у неё была чёрная головка и крапинки на спинке.