Я хочу на тебе жениться
Шрифт:
— Но почему? — Ее тон был умоляющим.
— Потому что… — Он осторожно снял с каминной плиты ее руку и нежно перецеловал все пальцы, отливавшие какой-то призрачной белизной. — Потому что я люблю тебя.
— Ты не любишь меня. — Ее голос начал трепетать, как тонкое пламя свечи на ветру. — Тебе просто жалко меня, и ты хочешь помочь мне, хочешь облегчить бремя моих каждодневных земных забот. Но это не любовь.
— Я люблю тебя, и это понятие включает также заботу о тебе. Это же так естественно.
— Но неужели ты не понимаешь, что я уже долгое время живу, ни от кого не завися? — Ее пальцы выскользнули из его ладони, и она направилась обратно к стулу. — Я не нуждаюсь ни в чьей помощи и не хочу, чтобы кто-то заботился обо мне.
Джеймс снова взял ее за руку и усадил рядом с собой на кушетку, стоявшую на кухне. Их пронизывающие, страстные взгляды скрестились, и он, склонившись над ее лицом, нетерпеливо прошептал:
— Чего ты так боишься?
По ее щекам покатились крупные, горячие бусинки слез.
— Джеймс, — тихим голосом ответила она, — я не могу снова пускать свою жизнь на произвол судьбы только потому, что ты прискакал сюда на своем белом коне, чтобы спасти меня.
— Хочешь, я оформлю официальную расписку, в которой пообещаю никогда не тратить твои деньги?
Она слабо и как-то неуверенно рассмеялась и, отбросив со лба прядь рыже-каштановых волос, произнесла:
— Ты же прекрасно знаешь, что я не имею в виду деньги.
— Знаю. — Он улыбнулся и, осторожно прикоснувшись кончиками пальцев к ее губам, добавил: — Я также знаю, что ты прекрасно подходишь для должности миссис Джеймс Роккаттер, ибо идеально отвечаешь всем моим мужским и общечеловеческим запросам и требованиям. И еще: я знаю, что мне придется многому учиться, многое сделать, чтобы вернуть твое доверие и завоевать любовь очаровательной Кэтрин Пирс.
— Джеймс…
— Кстати, я разговаривал с Лэндмарками.
Смятение снова охватило женщину, на лице которой даже еще не успели высохнуть совсем недавние слезы.
— С Мэри и Карлом Лэндмарками?
— Все должно завершиться благоприятным для них исходом.
Кончики его пальцев соскользнули от ее губ к подбородку, потом к шее…
— И они готовы позволить тебе оказать им помощь? Как ты смог убедить их решиться на такой шаг?
— Они стали очень искренни со мной, когда догадались, как я отношусь к тебе, и чем могут завершиться наши отношения.
— То есть?
— Очень просто, — пояснил Джеймс. — Ты для них почти как дочь, я женюсь на тебе, то стану для них почти как зять. Мне показалось, они пришли к такому выводу после разговора со мной. Но, может быть, я и ошибаюсь, кто знает?
Воспользовавшись ее минутным замешательством, он еще ниже склонился над ней и поцеловал. В губы. В рот. Нежно, жадно, страстно, будто извиняясь за что-то и словно чего-то требуя. Он не отрывался от ее губ, зубов, языка до тех пор, пока она не начала прижиматься к нему. И тогда он оторвался и, коснувшись кончиком языка ее мочки слева, сказал вполголоса:
— Я люблю тебя. А ты? Какое у тебя ко мне чувство?
— Одного чувства любви не всегда бывает достаточно, — сиплым полушепотом ответила женщина.
— Если есть любовь, этого бывает достаточно, чтобы начать семейную жизнь, — убежденным тоном продолжил Джеймс. — Я не могу обещать тебе, что у нас никогда не будет трудных времен, что все всегда будет идти гладко. Непогода, тучи задевают своим черным крылом любые браки. Но сейчас я могу твердо сказать, что люблю тебя всей душой и сердцем. Я могу твердо сказать, что хочу на тебе жениться. Я могу твердо сказать, что хочу стать отцом для Энни. Я могу твердо сказать, что хочу подарить ей братиков и сестричек, с которыми она могла бы играть. Я могу также обещать тебе…
— В таком случае — да.
— Да?
— Да, я выйду за тебя замуж. Я до смерти боюсь этого шага, потому что рискую, но я согласна, Джеймс.
— И ты всегда будешь так сводить меня с ума? — Казалось, он ликовал и негодовал одновременно. — Сначала спустила меня в чертовы тартарары, загнала в кромешный ад, а потом вдруг — как гром среди ясного неба: «я согласна»!
— Может быть, и всегда.
Мужчина схватил Кэтрин в объятия и стал яростно целовать ее губы, щеки, глаза, шею…
— О Боже, — воскликнул он, — благодарю тебя, милостивый!
— Как ты думаешь, когда мы сможем пожениться? — спросила она, и коттедж затрясся от громкого, неудержимого хохота, которым разразился Джеймс.
Вдруг он сделался серьезным, искоса взглянул на нее и, вздохнув, произнес:
— Постой, постой. Мы не сможем.
— Что?! — вскрикнула она.
— Ты же не сказала, что любишь меня.
— Вот же дуралей! Да за эти твои шуточки я вообще не должна говорить с тобой на эту тему.
Смеясь, Джеймс завалил ее на кушетку, устрашающе нагнулся над ней и процедил сквозь зубы:
— Скажи.
Стараясь изо всех сил не улыбаться, она произнесла:
— Я люблю тебя.
Он блаженно закатил глаза и опять попросил:
— Скажи еще раз.
— Я люблю тебя.
Звук мелких шажков, засеменивших по отполированному деревянному полу, заставил обоих мгновенно выпрямиться и застыть на кушетке в самой благопристойной позе. Через мгновение перед ними появилась сонная Энни; одной ручонкой она протирала еще не совсем открывшиеся глазки, а другой прижимала к груди своего любимого плюшевого кролика.
Увидев Джеймса, девочка хитро заулыбалась и полезла на кушетку, где взрослые тотчас освободили для нее место. Проворно усевшись на колени к Джеймсу, она прислонилась спинкой к его груди и деловито засунула в ротик большой палец. Потом вытянула одну ножку и положила ее на живот матери.
Кэтрин растаяла. А что ей еще оставалось делать, оказавшись в таких сладостных, горячих тисках любви?
И вдруг она вспомнила свою маму. Запрокинув назад голову, женщина закрыла глаза и издала тягучий гортанный звук.