Я хочу в школу
Шрифт:
— И вот, представляете, она написала заявление об уходе! Она-то уверена в том, что никуда не уйдет, но если на ее место придет кто-то другой, то директор сможет ее уволить!
Впалыч слушал внимательно.
— И? — спросил он.
— Виктор Павлович, вы же можете преподавать! Вы сами говорили, что по первому диплому вы учитель математики! А нашей школы все равно пока больше нет.
Впалыч растерялся. Это был, наверное, первый случай на их памяти, когда он не сразу нашелся с ответом. Он встал, пригладил волосы, подошел к окну.
— Виктор Павлович, пожалуйста! — сказал Дима. — Мы опять будем вместе!
Впалыч
— Ребят, — сказал он, — понимаете… Одно дело работать в 34-й школе, вы сами понимаете, что у нас там были несколько другие условия. Другое дело — в обычной. У меня три высших образования, я совершенно не готов идти и объяснять теорему Пифагора балбесам, которым это не нужно.
— Но там же мы! — сказал Дима. — Нам-то это нужно!
— Мне не дадут работать только с вами. На меня навесят еще пять классов, классное руководство и заставят заполнять кучу бумажек. Я буду 80 процентов своего рабочего времени тратить на заполнение формуляров и выяснение отношений с директором, и только 20 процентов на общение с детьми. Причем из этих 20 процентов эффективными будут только 20 процентов. Остальное время уйдет в полный пшик.
— Но почему? — не выдержала Кошка. — У нас физик есть, он хороший. И у него даже уроки интересные.
— И историк! — добавил Женя.
— Возможно, — сказал Впалыч. — Но они, наверное, уже привыкли к этой системе. А я себя в ней не представляю.
— Но… Но… Но если ничего не менять, то ничего не изменится! — воскликнула Кошка. — Вы нам сами говорили, что если что-то не нравится, не нужно ждать, что оно изменится само. Нужно идти и переделывать!
— Да, говорил, — подтвердил Впалыч, — у меня была возможность работать вне системы — я работал. А ввязываться сейчас, в середине года, в расшатывание устоев… Ребят, хватит того, что у меня жена — врач в обычной больнице. И двое детей. Если еще и я сяду на бюджетную зарплату, то нам есть будет нечего.
Птицы подавленно молчали. Даже Кошка. В квартире было зябко, все сидели, кутались, прятали друг от друга глаза. Впалыч еще что-то объяснял, но его уже не слушали, очень хотели уйти, но все никак не находили предлог. Мучились, пока Молчун не наплевал на все приличия, просто встал и вышел, не попрощавшись.
Впалыч вздрогнул от щелчка входной двери, а Птицы воспользовались моментом и выскочили следом за Молчуном.
На улице вздохнули свободнее.
— Может, по объявлению математика поискать? — предложил Дима.
— А ты уверен, что это будет не вторая Злыдня? — спросил Женя.
— Уверен. Другой такой больше нет.
— Я вот подумал, — сказал Женя, устраиваясь на детской карусели во дворе, — мы и правда, какие-то не социализированные.
— Это почему? — возмутилась Кошка.
— Да потому что! Сколько лет наша школа существовала?
— Десять… или двенадцать даже… а что?
— А то, что у нас было все — поездки, учителя, оборудование! И ни разу у нас не возник вопрос, откуда деньги! Наверное, зарплаты у учителей там были не маленькие, раз они с нами так возились.
— Они не за деньги с нами возились! — возмутилась Юля.
— Не за деньги, — подтвердил Женя. — Но деньги позволяли им жить и заниматься любимым делом. А вот откуда они брались, интересно?
— Вроде бы гранты какие-то, — вспомнил Дима. — Или фонды?
— Все, не могу больше сидеть! — вскочила Юля. — Я пошла на тренировку. Или я за
А Женя с Димой еще долго сидели на карусели, думая каждый о своем.
Когда Эля позвала Диму в кино, он не заподозрил ничего необычного. Ему часто звонили и звали. Звонил кто-то один, а потом выяснялось, что в кино идет почти весь класс.
— И где все? — спросил Дима, подбежав к кинотеатру.
— А нет никого. Мы с тобой вдвоем, — спокойно ответила Эля.
— Зачем? — невежливо удивился Дима.
— А может, ты мне нравишься, — усмехнулась Эля.
— Неправда, — серьезно сказал Дима.
— Да ну тебя! — засмеялась Эля. — Пойдем скорее, сеанс через пять минут!
Сначала Дима держался настороженно. Но Эля вела себя нейтрально, глазки не строила, гадостей не говорила и провокаций не устраивала. Поэтому Дима быстро расслабился и даже с удовольствием болтал о всяких посторонних вещах.
— И все-таки, — спросил он после сеанса, — зачем ты меня позвала?
— А кого? — вздохнула Эля. — Денис меня бросил… Ты, кстати, знаешь, что у них роман с Юлей?
Дима постарался безразлично мотнуть головой.
— Вот и я не знала, — вздохнула Эля. — А вчера она мне рассказала. Представляешь, они первый раз поцеловались после того, как мы в прошлый раз в кино ходили. Во-о-он там, в парке. Странно, что ты не знаешь, я думала, что вы друзья.
— Мы друзья! — сказал Дима. — Но мы не отчитываемся друг перед другом в своих… похождениях.
— Понятно, — кивнула Эля. — А мне раньше казалось, что Юля тебе нравится.
— Нет! — горячо ответил Дима.
Слишком горячо…
На следующий день была суббота. Анечка уже привыкла, что бывают выходные, когда не нужно идти в школу (да и неохота, если честно). Она даже научилась получать удовольствие от валяния в постели. Но, в отличие от брата, хватало ее всего на пару минут, после чего она подрывалась и шла, например, на кухню помогать маме делать голубцы. И хотя помощь заключалась большей частью в уничтожении хрустящих кочерыжек, мама все равно была довольна, что дочка интересуется делами кухонными, а не своими странными «проектами».
Впрочем, сегодня Ане предстояло дело посерьезнее кочерыжек. Умывшись (но пижаму так и не переодев), она уселась за компьютер с твердым намерением проникнуться духом своего 3 «А».
С музыкой разобралась в два счета — вся она состояла из бодрых ударных плюс незатейливая мелодия на четыре четверти. Со словами дело обстояло еще проще: они были не важны и в голове не задерживались совсем, хотя исполнители мужественно повторяли каждую строчку раз по восемь.
Компьютерные игрушки поначалу даже понравились, особенно заставки — там то летали космические истребители, то рубились мечами невиданные страшилища, то плясали забавные скелетики. Но сами игры разочаровали. Уже на втором-третьем уровне Анечка вычисляла алгоритм, который ведет к победе, — а остальное было делом реакции и тренировки пальцев. Тоска.