Я иду искать

Люро Полина

Мирела сдержала своё слово и к полудню накормила нас вкуснейшей грибной похлёбкой. Мы делали вид, что забыли о ночном происшествии и старались выглядеть вполне довольными жизнью, которая, впрочем, никак не хотела оставлять нас без сюрпризов.

Это началось где-то через пару часов после обеда. Мы с Гаем успели запастись хворостом на ночь и сидели рядом с повозкой, помогая Мири чистить какие-то найденные ею съедобные коренья. И тут я пожаловался:

«Странно, лето же, не должно так рано темнеть, или у меня с глазами что-то не так?»

Мири отложила нож и замотала чистой тряпкой только что порезанный палец.

– Точно, и я стала хуже видеть, а как ты, Гай?

Вместо ответа маг стукнул кулаком по миске с кореньями, и всё рассыпал.

– Чёрт возьми, я почти ничего не вижу! Спасибо, Мири, за прекрасный грибной супчик! Ты что, поганок туда положила?

Я уже не видел нашу повариху, перед глазами стоял сплошной мрак, зато слышал отлично. Мири возмущённо отнекивалась:

«Не болтай ерунды! Прекрасно знаю эти грибы и готовила их много раз. Не могла ошибиться. Это что-то другое…»

– Ну да, ты же у нас всезнайка, ни за что не признаешься, что ошиблась. Я читал в одной книге, что отравление грибами может быть смертельным, или как, например, в нашем случае, лишает зрения. И что нам теперь делать?

Я постарался взять себя в руки, хоть мне и было безумно страшно.

– Давайте не терять головы. Во-первых, возможно, Мири права, и грибы тут не при чём. Нам надо забраться в повозку, там мы будем вместе и хотя бы не потеряем друг друга. Гай, попробуй применить магию и что-нибудь рассмотреть.

Голос друга повеселел, и он что-то забормотал.

– А иногда ты говоришь дельные вещи, Барри. Да, стало немного лучше: теперь перед глазами не просто тьма, а серая пелена, а вас я вижу, как размытые силуэты. Давайте мне руки, отведу в повозку.

Это было похоже на игру в жмурки - ничего не видно, но я тянул руки, пытаясь поймать Гая. Однако попалась Мири, и мы больно ударились лбами. Наконец, «полузрячий» сам схватил нас за руки и потащил за собой. Путь был короткий, но мы умудрялись постоянно спотыкаться, и только чудо не позволило мне упасть.

В повозку Гай заводил нас по одному, и вскоре мы сидели втроём, прижавшись друг к другу, и потихоньку разговаривали. Так хотя бы знали, что никто не пропал. Сколько мы так промучились - сказать трудно, кажется, я то и дело засыпал, но Гай меня будил. Он выглядывал из повозки, но видел плохо, а когда наступили сумерки, задёрнул полог, сообщив нерадостную весть: теперь и перед ним стоял сплошной серый туман…

Мы попытались кое-как улечься и заснуть: все мучились от желания «выйти проветриться», что в полной темноте было слишком опасно. А тут ещё за стеной повозки послышались отчётливые шаги. Мы замерли - нас не надо было предупреждать, чтобы вели себя тихо.

Судя по топанью, к нам пожаловали двое, они не разговаривали, видимо, им хватало языка жестов. Потом к чужим шагам присоединилось цоканье копыт наших лошадей. Итак, нас обокрали! А мы ничего не могли с этим поделать. Счастье ещё, что воры не взяли нашу повозку - вид у неё был обшарпанный и неприглядный, а ведь похитители могли перерезать нас, как овец, или увести с собой с бог весть какими целями…

По иронии судьбы, через несколько минут после того, как затихли их шаги, к нам стало возвращаться зрение. На радостях мы обнялись и сразу гурьбой устремились к выходу. Опомнившись, деликатно пропустили вперёд нашу даму, а потом и сами выскочили из повозки как ошпаренные.

Ночь стояла настолько тёмная, что на мгновение показалось, будто я опять ослеп. Гай помог мне выбраться и ушёл к ближайшим кустам; недолго думая, я последовал за ним. Через некоторое время, умиротворённый, собрался вернуться к повозке и окликнул Гая, но он шикнул на меня из кустов и, схватив за руку, втащил внутрь колючего сплетения ветвей. Надо сказать, это было больно.

Заорать мне не позволила рука друга, плотно прикрывшая рот. Этого хватило, чтобы, поборов желание надавать ему тумаков, я притих и прислушался: кто-то ходил рядом и тяжело дышал. Это было самое смрадное дыхание, которое мне приходилось обонять до сих пор. Желание ругаться с Гаем за его «неласковое» обращение со мной мгновенно растаяло.

Мы сидели в кустах, ободранные острыми колючками, но одновременно и защищённые ими от неведомого зверя. Тот ещё какое-то время побродил вокруг нас, и я почти физически ощущал его ярость. И тут в голову мне и, видимо, не только мне одному пришла мысль о Мири. Бедняжка, она там совсем одна, а поблизости бродит мерзкое чудовище!

Потому, как Гай тряс мой рукав, понял, что он тоже переживает за нашу прекрасную гадалку. Но мы зря беспокоились. Её громкие свисты и крики, а также пылающие факелы отогнали зверя от кустов, заставив его со всех ног умчаться в лес.

– Эй, вы там живы ещё? А ну, вылезайте, я прогнала эту тварь.

Мы потихоньку выбрались, и Мири ахнула, рассматривая нас. Всё было в крови из-за огромных колючек, через которые нам пришлось продираться. Я пострадал в меньшей степени - только руки и лицо, мои доспехи успешно отразили атаку кустов, а вот Гаю досталось по полной. На нём не было живого места, а рубашка и штаны висели клочьями. Впрочем, моя одежда в этом не уступала одежде Гая.

Думаете, увидев подобное, Мирела пожалела наши исцарапанные тела? Как бы не так! Она начала ругаться и в ужасе хватать себя за волосы, ведь теперь остаток ночи ей предстояло зашивать наше «драньё»! Другого-то у нас не было.

Дальше было сплошное мучение. Сначала Мири заставила обоих раздеться, отдав взамен свои пёстрые юбки, в которых нам пришлось ждать, пока она штопала одежду и вволю потешалась над неудачниками.

– Почему ты называешь нас с Барри неудачниками?
– как всегда не утерпел Гай, - по-моему, нам здорово повезло: если не считать украденных коней, конечно. Мы нашли укрытие, зверь нас не достал, а в конце приключения прекрасная принцесса спасла нас и теперь зашивает дыры на наших штанах.

– Смейся, смейся, глупый маг, который не догадался даже прихватить с собой факел, я уж не говорю о том, чтобы применить свои знания.