Я иду искать
Шрифт:
Пристыженный Гай замолчал, а я вообще не влезал в их разговоры, у меня из головы никак не выходил тот, кто выкрал Мири и зачем-то её закопал. Может, это был зверь, припрятавший добычу? «Точно, а сначала это животное ножом разрезало стену повозки», - возражал я сам себе. Нет, конечно, это был человек, но где он сейчас? Неужели тайком подсматривает за нами и выбирает новую жертву?
Рассвело, и Мири, зевая, только-только закончив свою работу, отдала нам долгожданные вещи. Поблагодарив её, мы вернулись в повозку и, переодевшись, снова попытались заснуть.
Везунчик появился внезапно и, обрадовавшись этому, я принялся его нежно гладить, но тот был очень увлечён: царапал лапкой мой походный мешок, пытаясь туда залезть.
– Вот ведь глупыш! Ну что тебе там надо, никаких «вкусностей» у меня нет, даже кусочка лепёшки. Подожди до обеда. Я обязательно что-нибудь для тебя раздобуду.
Но неугомонный щенок продолжал требовательно скрести мешок, и, чтобы его успокоить, вытряхнул содержимое котомки рядом с собой.
– Видишь, Везунчик, ничего нет!
Но он так не считал и выволок из груды разного скопившегося на дне мусора пару длинных толстых перчаток, которых раньше у меня не было. Я с удивлением рассмотрел их: они были достаточно плотные снаружи и мягкие внутри. А ещё - на них была земля. В испуге отбросил их в сторону, а Везунчик с остервенением начал трепать добычу, словно это был его личный враг.
Глава 19
Меня затошнило от осознания произошедшего: было всего два варианта развития событий: или я, воспользовавшись перчатками, как-то умудрился вытащить Мири и зачем-то её закопал. Или кто-то подбросил это, чтобы свалить всю вину на меня. Я схватился за голову. Ну, скажите, зачем мне понадобилось вытворять подобное с Мири?
Испуганно посмотрел на перчатки, которые терзал Везунчик, и попросил его спрятать «добычу» где-нибудь подальше. Щенок понятливо взглянул мне в глаза и, схватив «улику», быстро исчез с ней в прорехе повозки. На душе стало немного легче. Допустим, я теряю рассудок, но продолжаю любить Мирелу и, в приступе безумия, подобно животному, пытаюсь оградить её от опасности. Бред, тысячу раз - бред…
Но ведь кто-то хочет, чтобы я поверил в это, и мои друзья тоже. Неужели это делается лишь для того, чтобы они отвернулись от меня и бросили вдали от дома? А один я не смогу достичь желаемого. Ну вот, кажется, ты, Барри, и добрался до сути. Тот, кто навёл на княжеского сына заклятье хрупких костей, или его союзник очень не хочет, чтобы я добился успеха. Но кто это может быть? Неужели один из тех, кому так бесконечно доверяю?
Я застонал в отчаянии, не зная, что теперь и думать. Везунчик снова вовремя оказался рядом и, облизав мои руки, немного успокоил. Прижал его хрупкое тельце к себе и не заметил, как заснул. Но даже во сне мой мозг продолжал работать: мне снились друзья, которых я предал, и печальные лица отца и няни, словно спрашивавшие меня:
«Как же это могло произойти, Барри? Как позволил злу отравить твою душу - ты же был таким хорошим мальчиком?»
– Нет, отпустите меня, это не я, не я… - остервенело отбивался от будившего меня Гая.
– Ты чего это опять куролесишь, Барри? Придётся попросить Мири поить тебя успокоительными травами, а то каждую ночь вопишь во сне. Вставай, крикун! Оса прилетела и принесла бутылку с джинном. И ещё кое-что. Она говорит, что ты обрадуешься «подарку».
Я оттолкнул его спросонья и попытался вскочить на ноги, но запутался в одеяле и упал в объятья Гая. Заглянувшая в повозку Мири с Осой на плече рассмеялась:
«Смотрю, вас двоих так и тянет друг к другу. Мне начинать ревновать, Барри?»
Покраснев, я выбежал из повозки и умылся ледяной водой из ручья, стараясь успокоить бешено бьющееся сердце. Все собрались у костра, и Мири разлила похлёбку по мискам. Гай как обычно пытался шутить, но его никто не поддержал. Мы волновались, а Оса вела себя подозрительно тихо.
Наконец, с обедом было покончено, и, взяв себя в руки, я обратился к фее:
«Уважаемая Оса! Надеюсь, ваше путешествие было не очень обременительным. Итак, сосуд с джинном теперь у нас?»
Оса хмыкнула, увеличилась в размере и, подойдя, легонько хлопнула меня по плечу. Я-то думал, что даже не почувствую её прикосновения, а на самом деле это оказалось весьма болезненно - чуть на траву не сел…
– Ах, Барри! Ты говоришь, как воспитанный человек, мне нравится. Да, я всё принесла, даже больше, чем просил. Надеюсь, ты не разочаруешься. Оба предмета лежали рядом, словно были специально приготовлены для тебя.
Это интересно, хотя и настораживает. В любом случае, разбираться придётся тебе самому.
Она немного помолчала и продолжила.
– Надеюсь, ты хорошо продумал, что скажешь джинну. Одно неверное слово, и может случиться всякое. И забери у меня, наконец, не только бутылку, но и кривой кинжал. В чём его сила - я не знаю, но не советую использовать это оружие без крайней необходимости. В пещере, куда ты меня послал, нет «простых вещей», - и она передала мне маленькую тёмную бутылку и изогнутый серпом кинжал в очень красивых ножнах.
Знала бы призрачная фея, что нам в её отсутствие просто некогда было думать: мы только и делали, что спасали друг друга. Но сегодня голова у меня работала хорошо, и, попросив у Осы пару минут на совещание, я собрал друзей в кружок.
– Пусть джинн перенесёт нас к берегу озера, в котором находятся Призрачные горы, - предложил я.
– Скажи, чтобы он всех перенёс, а не только тебя одного, - добавил Гай.
– И нашу повозку тоже, пусть коней мы и потеряли, но в ней - все мои вещи, бабушкины книги и лекарства. На самом деле, всё не так просто: мы не знаем, как велико это озеро. Но просить перенести нас на одну из скал - глупая затея. Ведь у нас нет лодки. Так что пусть тащит нашу компанию с повозкой на берег. Дальше придётся разбираться самим.
На том и порешили. Мы залезли в повозку, мне понадобилась минута, чтобы сосредоточиться и вынуть пробку из бутылки. Джинн появился незамедлительно, и мне не понравилось, как радостно блеснули его глаза.
– Слушаю и повинуюсь, о мой прекрасный князь, - его слова были полны сарказма. Сразу вспомнилось, как униженно он просил освободить его из заточения в прошлый раз. Теперь интонация была совсем другой.
Я посмотрел на него, и, видимо, что-то в моём взгляде очень сильно напугало зазнавшегося джинна. Он вдруг как-то сморщился и помрачнел.