Я иду тебя искать
Шрифт:
– Я чё-то не понял, – буркнул себе под нос Копытов.
– А тут и понимать нечего, – громыхнула Наталья Борисовна. – Это троица из вашего списка, – Наталья Борисовна достала список, который написал позавчера на уроке Копытов, и помахала им перед лицом бедолаг, стоящих перед ней. – А ты, Копытов, тот, кто этот список написал, – Наталья Борисовна ткнула указкой в сторону Копытова.
– И что? – не понял Кузнецов.
– А то, Кузнецов, что прошлой ночью на нашем кладбище произошло ЧП. Кто-то выкопал труп из могилы, – сказала Наталья Борисовна, обводя стоящих перед ней суровым
Кузнецов закашлялся. Копытов закатил глаза. Шебакин переглянулся с Лысенко.
– Можете позвонить нашим родителям и спросить, где мы были той ночью, – хладнокровно предложил Шебакин.
– Не переживай, Шебакин, – рявкнула Наталья Борисовна. – Это я сделаю обязательно, прямо сегодня. И если хоть одного из вас, – Наталья Борисовна ткнула пальцем в каждого по очереди, – не было той ночью дома, я вас всех… – Наталья Борисовна сжала губы до такой степени, что казалось, что ещё чуть-чуть и из них закапает кровь.
Вадим представил, как Наталья Борисовна накидывается на него, впивается в его шею и жадно пьёт его кровь, всю, до последней капли. Представил, как её глаза горят адским огнём, а длинные ногти впиваются в его плечи. Из неё получился бы отличный вампир. Да ей сам Дракула в подмётки не годится.
Наталья Борисовна не закончила свою угрозу. Видимо, она была настолько страшной, что она не решилась произнести её вслух.
– Так, сейчас вы все идёте на урок, – процедила Наталья Борисовна сквозь зубы. – И я не советую ни одному из вас в ближайшее время хоть как-то заявлять о своём существовании, потому что малейший ваш проступок будет рассматриваться как провокация. Понятно?
– Понятно, – с вызовом сказал Шебакин.
– Я не только тебя спрашивала, – гаркнула Наталья Борисовна.
– Да всё понятно, Наталья Борисовна, – сказал Копытов.
– Да, – хором сказали Лысенко и Кузнецов.
Наталья Борисовна отвернулась к окну, давая понять, что разговор окончен.
Шебакин, Кузнецов, Копытов и Лысенко тихо покинули кабинет.
Наталья Борисовна, оставшись одна, предалась размышлениям. Она никак не могла взять в толк, как в эту отпетую компанию затесался Лысенко. Он в школе всегда был на хорошем счету в отличие от этих трёх разгильдяев и оболтусов, которые приносили ей одни неприятности, постоянно ввязываясь в какие-то приключения и устраивая полное безобразие. Копытов тоже не совсем вписывался в эту компанию. Он вообще был очень странным. До восьмого класса это был просто пай-мальчик. Да, учился он не очень хорошо, но проблем с поведением у него никогда не было. Вадим был из разряда тихонь, которые предпочитают не высовываться. Проблем Копытов не создавал, и Наталья Борисовна, честно говоря, особого внимания на него не обращала. Но в восьмом классе, когда после переформирования классов Копытов снова оказался у нее, Наталья Борисовна его не узнала. Вадима как будто подменили. Обычно амплуа ученика, которое прикрепляется к нему с самого начала учебы, доживает с ним до окончания школы, тихони так и остаются тихонями, отличники отличниками, а хулиганы хулиганами, но не в случае Копытова, который вдруг совершенно неожиданно стал вести себя вызывающе. Он стал дерзким, наглым, начал хамить учителям, прогуливать уроки, материться. Он участвовал в самых экстремальных затеях, которые придумывали отпетые хулиганы, а частенько и сам становился инициатором этих затей. Наталья Борисовна не понимала, с чего вдруг в этом всегда спокойном пареньке произошли такие разительные перемены. Она часто вызывала родителей Вадима в школу, чтобы хоть как-то повлиять на происходящее, но эти визиты никакой пользы не приносили. Наталья Борисовна чувствовала со стороны матери Вадима какую-то скрытую агрессию, направленную в ее сторону, но не понимала, с чем она связана. Конечно, любой родитель недоволен, когда плохо отзываются о его ребенке, но тут было что-то другое. Больше всего Наталью Борисовну удивляло то, что с ухудшением поведения учеба Копытова наоборот улучшилась. Из заядлого троечника он стал твердым хорошистом.
Наталья Борисовна вспомнила, как в пятом классе Шебакин и Кузнецов притащили на урок истории дохлого голубя на верёвочке. Мальчишки передавали его друг другу под партами. Девчонки изошлись визгом. Урок превратился в какой-то бедлам и, конечно, был сорван. На следующий день Наталья Борисовна вызывала родителей этих бестолочей и сама лично проводила с ними беседу, но толку от этого было мало. С каждым годом их шуточки становились всё более изощрёнными. Росли дети, росли их фантазии, росли проблемы. В восьмом классе к Шебакину и Кузнецову добавился Копытов, и Наталья Борисовна с тех мечтала о том, чтобы они поскорее закончили школу и отчалили в неизвестном направлении, навсегда забыв туда дорогу. Этим они сделали бы ей большое одолжение, потому что она настолько от них устала, что часто повторяла, что они её «в гроб загонят». Ей просто хотелось забыть о них, навсегда вычеркнуть их из своей жизни.
Наталья Борисовна, умудрённая опытом (ведь в школе она работала уже столько, сколько некоторые не жили), прекрасно понимала, что всё циклично, и когда уйдёт из школы эта невыносимая троица, на их место обязательно придут новые горе-ученики, выносители мозга и испытатели её и без того расшатанных нервов. Но это будут другие, новые. Пройдёт время, пока они вырастут и превратятся в настоящих монстров. Сначала их шутки и проделки будут невинными. Это уже потом, в старших классах они распустятся до последней степени и перейдут все рамки и границы дозволенного. На таких учеников не действует ничего: ни угрозы, ни вызовы родителей. Наталья Борисовна понимала, что родители с такими детками и сами еле справляются, так что её с ними беседы – это всё равно что мёртвому припарка. Ну проведут они со своими детьми беседу, тоже чем-нибудь пригрозят, а на следующий день их любимые чада выкинут очередной фортель, и всё начнется с начала.
Конец ознакомительного фрагмента.