Я - истребитель-3
Шрифт:
— Ура-а-а!!! — раздался общий вопль. В воздух полетели шлемофоны и пилотки.
— Чего стоим? Подготавливать поле! — почти одновременно стал командовать Шатун, ему завторили другие командиры, включая Тонина.
Краткий доклад и просьба прислать самолеты был подготовлен заранее, достав шифровку, радист стал отбивать ее в эфир. Через пару минут стянув правый наушник, и продолжая слушать эфир, он ответил на наши вопросительные взгляды, привалившись к борту бронетранспортёра:
— Ушла шифровка. Уже отбили что получили. Нужно ждать ответа.
Ответ должен был прийти в скором времени,
Оставив радиста под присмотром двух летчиков ждать ответа, мы отошли в сторону. Пока остальные подготавливали поле, мы вчетвером, я, батя, Шатун и Тонин присели в тени дерева.
— Где Андрей? — поинтересовался я первым делом.
Андрея действительно не было, да и вообще в город уезжало больше народу, чем вернулось.
— Там бой был, он с двумя бойцами увел преследователей в сторону, дав нам уйти, — пояснил полковник.
— Будем надеяться, они вернутся, — вздохнул Шатун.
— Расскажите все сначала, — попросил Батя.
Полковник на несколько секунд задумался, после чего начал рассказывать:
— План был на телеге лесника доставить трех бойцов в город к комендатуре. Мы дождались, когда из города выехало десяток грузовиков, видимо наши на электростанции сработали как надо, и подъехали к посту на въезде. Там из-под брезента лосиная нога торчала, так что немцы не досматривали, только все по плечам хлопали и говорили: Гут, Гут. Добрались нормально. Там был проулок удобный я их и высадил, до комендатуры добраться можно.
— Сразу ее нашли?
— Нет, сперва на рынок наткнулись, не туда повернул, ошиблись, когда план города рисовали, но потом ничего выехали на площадь. Андрей с бойцами в трофейной форме был, вылезли из-под брезента и, приведя себя в порядок, направились в комендатуру. Что там происходило я не знаю, в телеге сидел, но как только заметил знак, подъехал к одному из окон, что выходило на соседнюю улицу. Один из бойцов помог мне принять рацию и спрятать ее в телеге. Дальше мы направились к выезду, но тут нас задержали на посту, они обратили внимание, что груз остался на месте. Нужно было скинуть где-нибудь тушу, да времени не было, постоянно на виду. В общем, Андрей, он с одним бойцом шли чуть сзади, охраняли, ударили из автоматов по солдатам, и кинули гранаты за мешки, где пулемет был и велел нам гнать к лесу. Мол он их задержит, там от казарм спешили оставшиеся в городе солдаты. Тот боец, что лежал под брезентом, остался с ними. У леса меня ждал бронетранспортёр, как и договаривались. Потом мы сразу поехали сюда. Все что знаю, рассказал.
— Комендатура с этой стороны реки была или той? Мост пересекали? — поинтересовался я.
— С этой, до реки доехали, когда комендатуру искали. Видели воду.
— Угу, — кивнул я, и пояснил остальным: — Если Андрей не дурак, а он повода так считать не давал, то к лесу прорываться он не будет, это самый логичный выход, и немцы должны там выставить усиление. Думаю рекой уйдет, найдёт там какую-никакую лодку.
— Хорошо бы, — вздохнул Тонин.
— Меня больше беспокоит, что с группой Вечернего.
— Согласно плану они вернуться сюда кружным путем. Так-что, пока не стемнеет ждать их не стоит, — ответил Шатун.
— Будем ждать, —
В это время подошел радист с ответным сообщением. Он его уже успел расшифровать.
— Велели ожидать в три часа ночи два самолета. Вот тут описано как разводить сигнальные костры, — протянул он бумажку.
В одиннадцать часов ночи со стороны реки послышался плеск, на окрик часового отозвался вернувшийся Андрей. Все трое были ранены, но смогли вернуться, молодцы. От группы Вечернего до сих пор не было известий, когда в небе стал различим шум авиационных моторов.
— Поджигай! — скомандовал Тонин.
Облитые бензином три костра в линейку одновременно вспыхнули.
— Ребята и дядя Женя еще не вернулись, — напомнил я Бате.
— Пока ждем. Время еще есть, — ответил он, тревожным голосом.
Шум моторов стал отчетливо слышен, над головами пронеслась одна тень, потом вторая. Вот шум моторов стал звучать по-другому, и я понял, что транспортники готовятся зайти на посадку.
Посадка прошла штатно, один самолет сел и покатился по полю, согласуюсь с регулировщиком с двумя фонариками в руках. Пилоты его подогнали к деревьям где самолет, ревя моторами, развернулся и, не глуша движки, замер.
Открылась боковая дверца и оттуда выглянула голова в шлемофоне. Я немедленно поспешил туда, прилетевшие должны убедиться, что тут свои, а меня знал весь Союз. Вопрос с безопасностью решился быстро, штурман, а это был он, с ходу опознал меня. Дав разрешение на посадку второго самолета, они стали принимать раненых. Мы подогнали ближе бронетранспортер и начали перегружать имущество и часть пассажиров. Раненые уже устроились на тюках. Когда сел второй самолет, первый уже стал готовиться к взлету. Он был загружен полностью. Даже Андрей, держась за простреленный бок, сел на одну из лавок. Тщательно проинструктировав его, что говорить безопасникам, я дал отмашку на взлет. Нечего стоять тут и ждать пока приедет запаздывающая группа Командира, пусть летят на Большую Землю.
Второй Ли-2 уже развернулся и встал на освобождённое место, подсвечивая посадочными огнями хвост первого, тот пошел на взлет.
Открылась дверца в борту и выглянул штурман, это, кстати, их обязанность при посадке проверять, что твориться вокруг. Отойдя от стоявшей под деревьями туши бронетранспортера, я подбежал к люку.
— Глуши! — махнув рукой, приказал я.
Штурман меня сразу опознал, хоть я и был в летном комбинезоне и в тени. Не освещался посадочными фонарями.
— Что, товарищ подполковник? — спросил он, стараясь перекричать рев правого мотора.
Подойдя уже ближе, повторил:
— Глуши. Вторая группа не вернулась, будем ждать, пока не вернётся.
— Ясно, товарищ подполковник, — кивнул он и исчез внутри самолета. Через десяток секунд рев моторов стал стихать, пока совсем не пропал. Покрутившись еще немного, замерли и лопасти винтов.
В слабоосвещенном салон появилась вместе с штурманом и пилот воздушного корабля. Видимо командир экипажа.
— Здравия желаю, товарищ подполковник. Долго ваших будем ждать?
— Пока не вернуться, — вздохнул я: — Час, два… сутки, неделю. Не можем мы без них улететь.