Я из ДМ 7
Шрифт:
— Наоки-тян, вам очень сильно идет быть испуганной, — с улыбкой произнес я и скользнул к дверям. — Блеск ваших глаз ослепляет не хуже револьверной вспышки.
Болтая так, я закрыл дверь на замок. Брови Наоки взлетели вверх. Она с интересом смотрела, как я неторопливо приблизился на расстояние вытянутой руки. После этого она поднялась и прижалась к стене. И на этот раз испуга в глазах уже не было.
Во как, она приняла игру...
— Да что ты такое говоришь? Я уже дрожу, как сталь катаны после удара...
—
Она чуть съежилась, а потом закусила нижнюю губу:
— Не думаю, что это поможет выходу вашей подруги из камеры предварительного задержания...
— Да? А что поможет? — я вдыхал запах её волос и чувствовал, как внизу живота твердеет клинок.
А ведь как раз туда были устремлены глаза Наоки. Я чуть дернул тазом и с удовольствием увидел возникший на щеках Наоки румянец. Её дыхание чуть участилось.
Кончиками пальцев я даже почувствовал, как сильнее забилось её сердце. Да — сердцебиение начало передаваться по стене. Или у меня такое обостренное восприятие, что я мог ощущать такие незначительные колебания?
— Если все четверо заберут заявления, — еле слышно проговорила Наоки. — Но это вряд ли, они знают, что их била аристократка, продолжательница рода Утида...
Я сунул руку в карман и достал телефон. Выбрать нужный номер было делом одной секунды. Руку от стены я не отнимал, всё также нависая над лейтенантом полиции.
— Да, босс! — откликнулся Тигр.
— Ситуация такая, — отчеканил я. — Возьми с собой Малыша и поезжайте в городскую больницу номер пять. Туда сегодня поступили четверо избитых мужчин. Одного зовут Кикути Акихико... Вам надо их вежливо попросить забрать заявление из полиции.
— Как? Кикути? Да это же торговец людьми. Девок рекрутирует, ссыт в уши, а потом отдает в сексуальное рабство. Давно пора ему зубы пересчитать. И кто отмудохал этого ..дора? — отозвался Тигр.
— Поменьше слов, побольше дела. Попросите их вежливо и намекните, что можете попросить и грубо.
— Босс, они ходят под якудза.
— У нас тоже есть среди них знакомые. Не думаю, что они захотят столкновений интересов из-за обычных синяков. Действуйте!
Я отключился.
Лейтенант Наоки хитро взглянула на меня:
— Надеюсь, с этими людьми ничего не случится?
— Я тоже на это надеюсь... — многозначительно проговорил я, а потом поправился. — Да нет, ребята у меня мягкие, обходительные.
— А власть меняет человека. Ты уже не тот испуганный мямля, каким я увидела тебя в первый раз... Как ты стоял на пороге школы и мялся, стесняясь заходить внутрь. Всё на нашу машину поглядывал, — улыбнулась Наоки.
— Да? А может быть я тогда играл?
Я наклонился ещё ниже, проговорив слова прямо в губы Наоки.
—
— А вот сейчас я как раз очень серьезен... — мои руки коснулись её тела.
За закрытой дверью с ножен начали слетать одна за другой праздничные ленты. Они падали на пол, слегка шелестели, как будто обижались, что их так нетерпеливо стягивают.
Одна за другой ленты обнажали скрытую сущность. Прекрасную скрытую сущность ножен, мягких и упругих на ощупь.
Вскоре и клинок был освобожден от оков ткани. Две сущности с легким шорохом сброшенной экипировки соединились воедино.
Ножны с благодарностью встречали выпады клинка. Каждый тычок сопровождался легким мокрым лязганьем. Кабинет наполнился звуками быстрых хлопков, когда гарда катаны соприкасалась с устьем ножен.
Руки сжимали всё, что могли. Что не могли, тоже пытались сжать. Ноги переплетались друг с другом в сладком пароксизме страсти. Бой это был или наслаждение? Я не могу сказать ничего толкового, кроме того, что это было прекрасное безумие.
Сталь выла от восторга. Клинок входил упруго, сжимаемый со всех сторон крепкими ножнами. Сердце стучало барабанными мотивами, распаляя кровь.
Сколько продолжалось подобная притирка? Десять минут? Двадцать? Я не могу сказать. В конце концов мы так раздухарились, что воспроизвели мелодию Хачатуряна "Танец с саблями".
Когда же обессиленно оторвались друг от друга, то завибрировал мой телефон. Я неторопливо посмотрел. Тигр.
Ну что же, какие у него новости?
— Босс, всё нормально. Кикути и его друзья заберут заявления. Они извиняются и говорят, что не знали, что это твои девушки. Нам даже не пришлось хмуриться...
Во как... Неужели моё имя стало настолько известным в Токио, что даже какие-то работорговцы про него наслышаны? С одной стороны — приятно, но вот с другой стороны...
— Возвращайтесь, — сухо проговорил я. — Спасибо за работу.
— Да ну, пустяки. Пусть Кацуми и Шакко выпускают на свободу. И это... — замялся Тигр.
— Что ещё? — поторопил я его, когда пауза затянулась.
— В общем, мы сунули тут по разику этим засранцам. Для проформы.
— Зачем? — не выдержал я.
— Они обидели Шакко, — раздался в трубке голос Малыша. — За это им нужно вообще головы отвинтить и в жопы по самые уши затолкать.
— Проблем не будет?
— Никаких. Они пытались чуточку повякать, но когда Малыш снова захотел проверить твердость кулака, то тут же замолчали. В общем, всё нормально.
— Хорошо. Молодцы. До встречи.
Я перевел взгляд на Наоки. Она потянулась, соблазнительно прогнувшись в спине и посмотрела на меня с улыбкой:
— Как у тебя всё схвачено, Изаму-кун.
— Ну, не совсем всё, — я протянул руку к ней, а она с легким смешком отпрянула. — Достаточно. Поехали выручать твоих подруг.