Я из тех, кто вернулся
Шрифт:
Шульгин оперся автоматным прикладом на камни, легко запрыгнул на крутой валун, протянул Матиевскому шершавый пыльный приклад. Солдат ухватился за приклад, поставил ногу на камень и плавно всплыл наверх, вытащенный лейтенантом точным решительным движением. В Афганистане часто ходили такими боевыми парами, оглядываясь друг на друга и вовремя подавая руку помощи, натренированно, заученно, помогая экономить силы.
– Важно не показывать страха, ну и, конечно, важно диктовать свою волю, – добавил он и пожал плечами, – по-моему, не такая уж и сложная штука.
Матиевский приглушенно захохотал.
– Ага. Все очень просто. Надо запомнить… Продиктовать волю и не показывать страха… Ха-а… Да тут пять раз обделаешься, пока страх спрячешь… А про волю и слов-то нет…
– Метель-один! Я – Метель, прием! – засвистели ларингофоны шульгинской радиостанции.
– Метель-один на связи! – отозвался Шульгин.
– Вижу вашу группу, подошли как раз к самовару. Как там у вас?
– У нас все в порядке, – спокойно ответил Шульгин, умалчивая о недавнем происшествии.
– Метель-один! – захрипел эфир. – Перейди на нашу ротную частоту и слушай меня внимательно. Слушай, Метель-один! Все рейдовые группы «Метели» собрались у назначенных позиций. Присмотрись теперь. Видишь, впереди чистое плато протяженностью более двух километров. Просто чистая скатерочка, а не плато. Посмотри на эту чудную картину. Заметь, не видно ни одной складки на местности. Положение аховое, прикинь… Можешь представить, что произойдет, если на той стороне спрятался хоть один духовский ствол?
Шульгин обеспокоенно осмотрел плато.
– Мы у них окажемся на ладони, «Метель». Как в учебном тире. Расстреляют всех, просто шутя…
– Вот именно, Метель-один!
Шульгин озабоченно нахмурился. У ротного командира Алексея Орлова было блестящее чутье, присущее матерым, долго воевавшим солдатам. Орлов предвидел опасность, верно угадывая ее с первого взгляда, и нередко его замечательное чутье спасало роту. И тут ротный тоже не ошибался.
Ровное чистое плато лежало между ними и преследуемыми душманами. Ни одной складки, ни единого бугорка или камня не было заметно на гладкой поверхности этого страшного плато. Жуткой казалась эта распластанная пустыня для привыкших искать укрытия бывалых солдат. Уже несколько часов подряд душманы почти не проявляли себя, и рейдовые роты двигались без всякой стрельбы, но видно было, здесь противник не упустит верный шанс отыграться за недавние потери.
– Да, – подтвердил Шульгин еще раз, – мрачноватое местечко. Плато гладкое, как скатерочка, ни одной складочки. Зацепиться не за что. Нужно посылать группу на фланги. Пусть сделают по соседним хребтам приличный крюк километров на десять. Нужно отправить взвод и ждать несколько часов, пока они будут обходить это плато.
– Хорошо соображаешь, замполит, – похвалил Орлов, – сразу видно тактическое мышление. Я точно так и доложил «Первому». И, представь себе, получил выговор…
Появилась в эфире пауза, словно Орлов думал, как мягче передать разговор с командиром полка.
– В общем, замполит, сказали, что мы пионеры, дипломаты на веревочках… На месте топчемся. Приказано прекратить разговоры и перейти плато немедленной атакой в лобовую. Оснований для паники, по их мнению, не наблюдается.
– Прямо так уж немедленно? – усомнился Шульгин. – А минометная батарея еще не подтянута – зря мы, что ли, тащим их боеприпасы… Что за спешка?
– Вот именно, шило какое-то чешется у них в одном месте, – заворчал Орлов. – То спят часами, эфир вымирает. То вперед, давай-давай, поддерживай темп наступления… В общем, замполит…
– Да я все понял, «Метель», – сказал Шульгин, – моих ребят нужно снова ставить в авангард. Задача ясна. Выходим на плато, не прекращая движения.
– Вот именно, – подтвердил Орлов. – Ты, замполит, парень везучий… Вот и действуй, на свое усмотрение…
Шульгин махнул рукой остановившемуся Богунову.
– Сержант, пулеметчика в голову колонны, – он обернулся к встрепенувшемуся Осеневу. – Женя, пойдешь первым. – Оглянулся на Касымова, сжавшегося затравленно, ничего не сказал, отвел глаза. – За пулеметчиком Осеневым следую я. Остальным топать за нами и действовать по обстановке. Главная задача – пересечь это плато, – лейтенант улыбнулся. – Богунов с Касымовым прикрывают всех сзади. Давайте, парни! Приготовьте запасные магазины. Пять минут для перекура. И выходим на плато… Все!
Он отрубил этим коротким словом «все», оставшееся за спиной, словно махнул невидимым топориком, и повисла в воздухе недолговечная тишина, тут же в клочья разрываемая шорохом переворачиваемых вещевых мешков, лязгом снаряжаемых автоматных магазинов, шелестом разрываемых квадратных пакетиков патронов, похожих на мирные кубики дешевого грузинского чая.
Первым выступил на распаханную равнину Осенев, жмурясь от прямых коротких лучей яркого весеннего солнца. Он шагал деловитыми маленькими шагами, поправляя время от времени сползающий с плеча ремень пулемета, и в бесстрастных глазах его можно было прочесть только деловитую серьезность и сосредоточенность.
Десять шульгинских солдат один за другим вышли на плато. Прошли в немом молчании две сотни метров на глазах окопавшихся рот. Каждый из них ждал обстрела в любую минуту. Каждый чувствовал натянутыми нервами страшную опасность. Каждый понимал, что шаг за шагом приближаются они к невидимой грани предстоящего боя.
И предчувствие многоопытного Орлова не обмануло…
Группа едва дошла до середины плаца, и только пересекла она какую-то невидимую черту, забил издалека гулкими молоточками тяжелый крупнокалиберный пулемет, взрывая фонтанчиками землю под ногами шульгинской группы. Он бил будто из далекого космоса, невидимый и невыявленный, но летели стриженые клочья травы под ногами шульгинских ребят, и пели звонкими осами гудящие в воздухе пули.
В одну минуту распласталась по земле шульгинская группа, вжалась в землю с блеском мелькнувших лопатных штыков. Умели солдаты окапываться на штык безо всякой команды в несколько мгновений.
Слетели вещевые мешки со спин. Засверкал черный глянец саперных лопаток. Полетела россыпь земли на брустверы окопов. Легли под руки запасные магазины, плотно набитые патронами. Война началась…
Самым первым вынырнул из мелкого окопчика ствол осеневского пулемета.
– Начинаю огонь, товарищ лейтенант, – крикнул Осенев лейтенанту.