Я купил тебя. Дорого
Шрифт:
Салон заполняется довольно быстро. На дно мы идём тоже быстрее. Когда вода уже достигает груди, я подхватываю Милу, фиксирую её голову как можно выше и бью ногой по лобовому.
Раз. Не срабатывает.
Два. Стекло идёт “паутиной”.
Ну давай, блять, уже, давай!
Только с четвёртого удара удаётся разбить и вытолкнуть стекло.
Вода заполняет салон полностью, и я, вдохнув максимально глубоко, начинаю выбираться из автомобиля через брешь.
Надо поторопиться. Выкарабкаться побыстрее.
Плыть
Первой выталкиваю голову Милы, потом выныриваю и хватаю воздух сам. Теперь бы ещё до берега доплыть и не попасть в течение. Кубань очень непредсказуемая река и опасная.
— Мила… Мила! — кладу её на плиты, когда выцарапываюсь на берег. У самого дыхание рвёт, но сейчас плевать. — Мила!
Она по-прежнему без сознания. И не дышит!
Не помню, когда у меня в последний раз дрожали так руки. Если только на похоронах Нины.
Но Мила не умрёт! Я не позволю. Не позволю!
Зажимаю ей нос и толкаю свой выдох ей в лёгкие. Ещё раз. Ещё раз.
Давай же, дыши!
Не дышит. Она не дышит.
Мир застилает красной пеленой.
Сердце ревёт в груди.
Я не могу потерять эту девочку. Не могу!
— Давай, Мила, давай же! Ну, трактористка, дыши, блядь!
Крышу срывает, и я громко рычу, почти до крика срываю горло.
Но внезапно девчонка закашливается, и вода выходит из её лёгких, стекает тонкой струйкой по подбородку.
Это приводит в чувство. Она всё ещё без сознания, но я беру себя в руки. Подхватываю её и выбираюсь по склону от реки на трассу.
Какая-то тачка.
Мимо проезжает!
Гондон! Неужели, не видишь, что у меня девушка без сознания на руках?
Видел, конечно. Мудила.
Вторая тачка так же. Мать их!
Тормозит третья. Какая-то бэха, не сильно молодая. За рулём девчонка — ещё совсем соска. Лет двадцать и то нет, наверное. Губищи здоровенные, вся как кукла. Смотрит и глазами хлопает перепугано.
— Помоги, девочка, — голос у меня хрипит сорванный. — В больницу надо.
— С-садитесь, — кивает спешно, и я слышу, как отмыкаются замки на дверях.
Осторожно кладу Милу на заднее сиденье, а сам, пытаясь не спугнуть, у девчонки спрашиваю:
— Может, за руль пустишь? Быстро надо домчать.
— Я могу быстро, — кивает.
— Ладно.
Влезаю на заднее к Миле, кладу её голову на колени себе.
Может так и лучше, что не за рулём я, трясёт всего. Не дай Бог ещё раз влетим.
Девчонка поджимает свои губищи и даёт на газ. Действительно ведёт быстро, но вполне осторожно. По пути забивает голосовым в навигатор ближайшую больницу.
— В ЗИПовскую? Или скорую на встречу вызвать? — спрашивает на ходу.
— Да, давай в ЗИП. Если сами, быстрее будет.
Пока
Это я не справился с управлением.
Я влетел в ограждение моста.
Зачем дёрнулся за ней, когда схватилась за ручку? Двери ведь всё равно закрыты были на замок.
Идиот. Рефлекс дурацкий сработал.
Глупо как! Глупо!
— Здравствуйте, — слышу голос девчонки за рулём. Кажется, она звонит куда-то по гарнитуре. — Меня зовут Алина. Я еду в вашу больницу, и у меня в машине мужчина и женщина. Они мокрые, и девушка без сознания.
— Мы слетели в машине с моста в реку, — подсказываю, отмечая про себя, что Алина эта молодец. Не только взялась подвезти, в отличие от двух мудаков, промчавшихся до неё, ещё и заранее в больницу позвонила, чтобы быстрее всё прошло на пропускном.
— Мужчина утверждает, что они слетели с моста в реку.
— Мужчина ранен? — спрашивает диспетчер БСМП по громкой.
— Нет, я не ранен. Девушка ранена, кажется. С виду незначительно, но она без сознания.
— Понятно, — диспетчер услышал меня и без дубляжа девушки за рулём. — Ожидаем.
— Если можно, — добавляю, — сообщите Матвею Кузнецову, будьте добры. Скажите, что это Демьян.
После недолгой паузы, диспетчер всё же обещает позвонить в ординаторскую и сообщить Матвею. Я бы и сам позвонил, но телефон покоится где-то на дне Кубани, вместе с мерсом.
Прикрываю глаза и просто жду, сжимая холодную безжизненную ладонь моей трактористки. Жду, что сейчас мне скажут, что она в норме. Что будет в норме.
44
Знай моя мечта, я бы всё отдал,
Чтобы хоть на миг мог вернуться назад…
Увесистая пощёчина отдаётся болью в голове, и картинка встаёт на место.
— Дёма! — Матвей трясёт за плечо. — Эй, друг, ты здесь?
Хер его знает, где я.
Я так долго смотрел на белые двери с непрозрачными квадратами стекла, так долго ждал, пока хоть кто-то выйдет оттуда и скажет мне хоть что-то…
— Демьян Игоревич, мне очень жаль, — врач снимает хирургическую шапочку и комкает её в пальцах. И вообще, он бледный какой-то… — Мы сделали всё, что смогли. Мы пытались, но…
Пока не сказал, ведь не считается, да? Пока он не произнёс, оно как бы и неправда…
Я закрываю глаза и слышу её смех. Хохочет так искренне, так открыто. Как колокольчик.