Я мог бы остаться здесь навсегда
Шрифт:
Я тоже села. Сердце колотилось в груди и в то же время таяло от удовольствия.
Чарли откинулся на подушку. Поза вроде расслабленная, а брови нервно нахмурены. Свои длинные ноги он перекинул через мои. Я потянулась к его руке, и он сжал мои пальцы. В ту же минуту я с удивлением заметила, что он смаргивает набежавшие слезы.
– Прости. Просто ужасно не хочется тебе об этом говорить.
– О чем?
– Если попросишь меня уйти, я пойму.
– Не попрошу. – Сердце билось уже не только в груди, но и в ушах, и в горле.
– Ты такая замечательная. Такая
– Ничего подобного. Чарли, хватит.
– Нет, правда. Я не сразу это понял, ты ведь закрываешься от людей, прячешься в бесформенные библиотекаршины свитера. – Он улыбнулся, в глазах снова сверкнули слезы. – Я даже не про фигуру говорю, хотя она у тебя отличная. А лицо… просто невероятно красивое. Ты вылитая Леди Гага. В нарядном платье и с вечерним макияжем ты была бы неотразима. Но и тем утром, когда ты проснулась у меня, ненакрашенная, ты была похожа на ангела.
Я не понимала, как реагировать на такое, просто старалась сохранить его слова в памяти. Пускай даже он врет, мне еще ни от кого не доводилось слышать такой прекрасной лжи. Хотелось ответить, что он самый красивый мужчина из всех, что я когда-либо знала, но что-то меня остановило.
– Чарли, в чем дело? Ты меня пугаешь!
– Не пугайся, я не болен СПИДом, ничего такого.
– СПИДом?
– Нет, нет.
– Чарли, просто скажи уже.
– Ладно. Ладно, – кивнул он. – Я бывший наркоман. Уже несколько лет в реабилитации. Я этого не стыжусь. Во многом именно благодаря зависимости я стал тем, кто я есть. Этот опыт сделал меня сильнее, мудрее. Но рассказывать о этом нелегко, особенно тебе.
Я медленно кивнула.
– Ясно. И что ты употреблял?
Он почесал в затылке.
– Это как раз самое ужасное. – Я не ответила, и он продолжил: – Хмурый.
Я по-прежнему молчала, и он пояснил:
– Героин. У меня была героиновая зависимость.
Я кивнула, пытаясь уложить в голове эту информацию. Слова Чарли, конечно, меня встревожили. Но в целом я обрадовалась, что он, к примеру, не болен какой-нибудь венерической болезнью, ведь все это время презервативами мы не пользовались.
– Я пойму, если ты сейчас попросишь меня уйти, – сказал Чарли, уставившись себе в колени.
И мне вспомнилось, как он вошел в «Усталого путника», как расширились его глаза, когда он меня увидел. А потом, утром, он попросил у матери кредитку, а она ответила: «Только бензин, Чарли. Ничего больше».
– Нет. – Я прижалась к нему. – Пожалуйста, не уходи.
Он закрыл глаза и расслабился. Крепко обнял меня, уткнулся лицом в ямку между плечом и шеей. Помолчал немного, а потом прошептал:
– Спасибо! Спасибо тебе, Лея.
Утром, когда Чарли ушел домой, я полезла в Гугл. До сих пор мои знания о героине ограничивались «Богемой» [4] .
Статьи в интернете не радовали. Рецидивы, «Фентанил», клиники для употребляющих метадон… Я крепко перепугалась и написала Чарли.
Можно спросить, сколько ты уже в завязке?
Три
4
«Богема» – фильм 2005 года, экранизация одноименного бродвейского мюзикла.
Это как?
Лучше при встрече расскажу. Это долгая и очень личная история. Но я хочу, чтобы ты знала все.
Ладно. И кстати, ты именно кололся или?..
Давай поговорим при встрече.
Хорошо.
Потом я отыскала страницу Чарли в Фейсбуке. Полистала фотографии его бывшей подружки. Красивая. Такие тонкие нежные черты – кукольный носик, маленький пухлый ротик, романтичные карие глаза. Кожа просто идеальная, стрижка пикси с рваной челкой. Вместе они смотрелись потрясающе. Меня одолела ревность. Подписаны они с Чарли друг на друга больше не были. Получается, нехорошо расстались?
Я установила Тиндер на телефон. Вскоре у меня вышел «мэтч» с парнем, которого я как-то видела у нас в кампусе. Его звали Питер, он учился в аспирантуре на политолога. Питер предложил вместе выпить в выходные, я согласилась. К тому моменту мы с Чарли встречались уже пару недель. И с каждым днем он все больше и больше мне нравился, но смутное беспокойство, которое я испытала, узнав о его прошлом, постепенно переросло в тревогу. Как я представлю его родным? Да никак! Наверное, поэтому я согласилась пойти на свидание с другим.
Мы договорились встретиться в винном баре возле Капитолия. Когда я пришла, Питер уже сидел за высоким столиком в углу. На нем была темно-синяя толстовка с вырезом, та же, что на фото в Тиндере.
Глаза у Питера оказались невероятно грустные, но улыбка буквально преображала лицо. Я села, и мы сразу же принялись болтать о городах, где прошло наше детство, о том, насколько жизнь Среднего Запада отличается от жизни на побережье. Он родился в Лос-Анджелесе, а на бакалавра учился в Беркли. Пожаловался мне:
– Я как-то не готов оказался к такому холоду. В первую зиму все пытался ходить в ветровке и кроссовках.
Потом мы заговорили об учебе. Питер рассказал о теме своей диссертации, мы обсудили, как складываются отношения ребят в наших группах. Вроде и не пустой треп, но личных тем мы не затрагивали. Питер оказался из тех, кого на первом свидании не раскусишь; чтобы узнать такого человека как следует, нужно время.
В какой-то момент я вышла в туалет и посмотрела на себя в зеркало. До чего же нескладная! Высокая – настоящая дылда. Губы сухие и шелушатся. Черты асимметричные, кожа жирная – лицо вообще какое-то неприятное. Я провела ладонями по животу и постаралась его втянуть.