Я, мои друзья и героин
Шрифт:
Какой-то тип, проходя мимо, спросил, не нужен ли мне героин. Я сказала да, нужен. Мы дошли с ним до Эрнст-Рёйтер-Плац, и там я купила у него четверть за сорок марок. Зашла в женский туалет на площади – там они достаточно чистые. Стала готовить – но только половину, потому что сразу после выхода я не могла вдуть всю четверть. Вмазалась очень торжественно… Знала, что сегодня я в последний раз на точке…
Только через два часа я очнулась… Сидя на очке. Игла торчит. Мои вещи валялись, разбросанные по полу крошечного клозета, но я снова была вроде ничего – могла ходить. Подумала, что, пожалуй, правильно выбрала последний момент, чтобы расстаться с героином. Впрочем, отпадно
Котик всё ещё лежал там, где я его и оставила. На моей подушке. Я почистила шприц и снова вкатила ему ромашку с сахаром. Честно говоря, я как-то иначе представляла себе свой последний наркоманский день. Я начала подумывать о том, чтобы ещё денёк погулять и только потом пойти в «Нарконон».
Пришла мама и спросила, где я была днём. Я ответила: «Где, где – на Кудамм!» Она сказала: «Ты же собиралась зайти в Нарконон, там всё разузнать!» Тут у меня сорвало башню, и я закричала: «Чёрт, оставь меня в покое, наконец! У меня…, у меня не было времени! Понятно?!» Она неожиданно окрысилась и заорала в ответ: «Да ты сегодня же вечером пойдешь в Нарконон! Складывай манатки! Там и переночуешь сегодня!» Я сделала себе пюре с котлетой, взяла тарелку и пошла в туалет. Закрылась там и ела, сидя на толчке. Нормально, да? – последний вечер у мамы! Я злилась, потому что мама просекла, что я опять наширялась, и потому что сама себя уболтала вмазаться. Я сама уже хотела в «Нарконон»…
* * *
Я закинула какие-то шмотки в свою плетёную сумку и спрятала шприц, ложку и остатки порошка в трусы. На такси мы домчались до Целлендорфа, где находился «Нарконон». Типы из «Нарконона» не задавали мне вопросов. Туда действительно принимали всех и каждого. У них были даже специальные тягачи, которые бегали по точкам и приставали к наркам, уговаривая их лечиться в «Наркононе».
Вопросы они стали задавать маме… Они хотели видеть деньги, прежде чем возьмут меня. Полторы тысячи марок предоплаты за первый месяц. У моей мамы, конечно, столько не оказалось, и она пообещала забросить им деньги на следующий день. Она собиралась взять кредит. Она сказала, что банк конечно без проблем даст ей такой маленький кредит. Она просила и умоляла, чтобы мне разрешили остаться.
Типы, наконец, согласились.
Я спросила, можно ли зайти в туалет. Можно. В «Наркононе» не обыскивали, как в других клиниках, и не заворачивали с порога, если находили наркоманские принадлежности. Я пошла в сортир и быстренько вмазалась остатками порошка. Они, конечно, видели, что я вышла оттуда вся сама не своя, но ничего не сказали. Отдала им свой шприц, и один из них пропел: «Очень мило, что ты отдаёшь нам это совершенно добровольно!» Мне пришлось проследовать в ломочную комнату, потому что они, естественно, видели, в каком я состоянии. Там было ещё двое в комнате. Один из них на следующее утро отвалил…
Это был неплохой бизнес для «Нарконона». Многие ведь платили за месяц вперед, а потом сразу клеили ласты.
Мне выдали гору книг с учением церкви сайентологов. Да, классное чтиво: бульварный роман прямо! Мне показалось, что это очень крутая секта. У них там были такие истории, в которые можно было верить, а можно было и не верить. Я искала что-нибудь, во что можно верить…
Через два дня меня выпустили из ломочной, потому что с двух доз меня почти не долбило, и я попала в комнату к Кристе. Это была совершенно оторванная женщина.
Лечить её уже не собирались, она только смеялась над терапией и над терапевтами.
Смешно: она только вошла в комнату и сразу же осмотрела плинтуса в поисках кислоты. Предполагала, что, может быть, кто-то спрятал там колесо. Обычная поискуха. Потом втащила меня на чердак и сказала: «Подруга, тут можно развернуть два матраса и закатить отличную оргию с винчиком и дурью!» Я тащилась от неё, потому что, с одной стороны, действительно находила её совершенно оторванной. Но с другой стороны, она всё время болтала о ширеве и говорила, что эти козлытерапевты – полное говно. Ерунда какая – я же всё-таки была здесь, чтобы стать чистой!
На второй день позвонила мама и сказала, что мой кот умер. Это был мой пятнадцатый день рождения. Она поздравила меня только после того, как сказала про кота. Ей тоже было нелегко. Весь день я просидела на кровати на корточках и проплакала.
Когда эти типы заметили, что я только хнычу там, они сказали, что мне нужна сессия, срочно. Меня заперли в комнате с одним кадром – бывшим наркоманом – и он принялся отдавать мне совершенно бессмысленные приказы. Мне нужно было только говорить «да» и выполнять.
Тип говорил: «Ты видишь стену. Подойди к стене. Коснись стены. Развернись». Я разворачивалась, и всё начиналось заново. Я часами бегала по этой комнате от одной стены к другой. Когда мне это окончательно надоело, я закричала: «Чел, что это за бред! Да ты, наверное, совсем спятил! Всё, – с меня хватит, оставь меня в покое!» Но он со своей улыбочкой, которая никогда не сходила с его глупого лица, заставил меня продолжать дальше. Когда идея со стенами себя явно исчерпала, мне надо было касаться других вещей. Этот кошмар продолжался несколько часов, и скоро я уже вообще не могла тронуться с места. В изнеможении упала на пол и только подвывала во весь голос.
А он всё улыбался, и когда я успокоилась, пришлось продолжить с начала. Ух, как меня бесила уже одна эта улыбочка! Я впала в полнейшую прострацию и касалась стен ещё прежде, чем он приказывал. Я надеялась только, что когда-то же это должно было закончиться!
Ровно через пять часов он сказал: «Окей – достаточно на сегодня». Я сказала, что да – пожалуй, я себя просто отлично чувствую! Теперь мы пошли в другую комнату, где стояло такое самодельное устройство с маятником между двумя металлическими банками. Мне нужно было прикоснуться к нему, и тип спросил: «Ты себя хорошо чувствуешь?» Я ответила: «Я чувствую себя хорошо. Я думаю, что теперь буду сознательнее».
Тип уставился на маятник и сказал потом медленно: «Он не шевельнулся! Ты не солгала. Терапия прошла успешно!» Нет, смешная вещь был этот детектор лжи! Это был прямо культовый предмет этой секты… Но я, по крайней мере, была счастлива, что маятник не шелохнулся.
Наверное, это доказывало, что я себя действительно хорошо чувствовала! Я же была готова поверить во всё что угодно, лишь бы избавиться от героина!
Вообще, они делали там удивительные вещи. Когда Кристу в тот же день стало лихорадить, и у неё поднялась температура, ей велели сидеть, прикасаться к бутылке и говорить, холодная она или горячая. Она, совершенно больная, делала это. Через час температура упала… Ну, а я так приторчала от всего этого, что на следующее утро прибежала в бюро и попросила себе ещё одну сессию! Целую неделю я была полностью поглощена сектой и думала, что терапия действительно меня продвигает.