Я, мои друзья и героин
Шрифт:
Гостиная была похожа на спальню. Повсюду растения и ковры. Посредине стоял огромный деревянный стол и плетёные стулья вокруг. За столом часто сидели мои лучшие друзья, ели, что я им приготовила, и пили чай. На стенах – полки, заполненные книгами. Это все были очень крутые книги о людях, которые нашли себя в жизни, и знали природу и зверей. Полки я сделала сама из досок и канатов.
Почти всю мебель я сделала сама, потому что в магазинах не было того, что мне нравится. Там, в магазинах, вся мебель выглядит спесиво, показывает, что у хозяев куча денег… У меня в квартире не было никаких дверей, только занавески,
У меня собака – ротвейлер – и две кошки. Заднее сидение своего кабриолета я вытащила, чтобы собаке там было уютнее.
Вечером я готовлю, совершенно спокойно, без паники и суеты, не так, как мама. В двери поворачивается ключ – это Детлеф возвращается с работы. Собака прыгает вокруг него, кошки выгибают спины и трутся о его ноги. Детлеф целует меня и садится за стол ужинать…
Такая жизнь снилась мне. И я знала, что это – не сон. Для меня это было настоящей завтрашней жизнью! Так должно быть после терапии, и я не могла бы себе представить, что это окажется по-другому. Я была в этом уверена и вечером сказала маме, что после лечения переезжаю в собственную квартиру!
На четвертый день я смогла встать. У меня было ещё двадцать марок в джинсах, и они меня беспокоили. Потому что двадцать это ровно половина от сорока. И подумала, что будь у меня ещё двадцать марок, то можно было бы в последний раз вмазаться, прежде чем завтра идти в «Нарконон».
Я говорила с моим больным котом. Сказала ему, что ничего не случиться, если я его оставлю его одного на пару часиков. Дала ему из своего шприца ромашкового чаю с сахаром – единственное, что он ещё ел, – и сказала: «Ты тоже не умрёшь!» Напоследок я вот только хотела круто пройтись по Кудамм, потому что знала, что из «Нарконона» меня одну не выпустят – только в сопровождении. И мне хотелось ширнуться, потому что без героина на Кудамм как бы и делать нечего. Короче, всё ясно – мне не хватает каких-то двадцати марок! Надо бы сделать клиента… На вокзал идти не хотелось. Я бы обязательно встретила там Детлефа и сказала ему: «Эй, чувак, я только что переломалась, чувствую себя чудесно, очень неплохо перенесла! А сейчас ищу фраера, потому что мне чисто на дозняк не хватает». Нет, Детлеф бы меня не понял! Только бы посмеялся надо мной и сказал: «Да ты всегда была и остаёшься старой наркушницей…» Нет, такая встреча мне ни к чему!
Идея пришла уже в метро: автопанель! Мне же нужно было только двадцать марок! На автопанели гонорары как раз составляли только двадцать марок. Бабси и Стелла уже давно тусовались там на углу Курфюрстен-штрассе и Гентинер-штрассе, а я всё ещё работала на вокзале – боялась! Мне не нравилось, что на автопанели клиенты не подходят к тебе, как на Цоо, где ты можешь всё спокойно проверить. На автопанели надо сразу залезать в тачку, если клиент только мигнёт, а за две секунды невозможно понять, что там за тип внутри.
И тут не дай бог напороться на сутенёра! Они часто маскировались под клиентов.
Если ты попадала к ним в машину, то всё – пиши пропало! Большинство сутенёров совсем не хотели работать с наркоманками, – слишком много денег уходило на героин. Они всячески старались разогнать всех нарков с Курфюрстендамм, потому что дети-наркоманы сбивали цену на профессиональных шлюх.
Вот
Замучили чуть ли не до смерти. Потом целая компания мужчин насиловала её.
Черножопые, какие-то пьяные ублюдки и прочие, – все кому не лень. И всё это время её, естественно, кумарило. Бабси просто надломилась за эти дни. Но потом снова стала ходить на Курфюрстен-штрассе. Она была там настоящей королевой со своим ангельским личиком, без груди и жопы.
Профессиональные путаны были так же опасны, как и их сутенёры. Потсдамерштрассе – отстойник самых страшных берлинских шлюх – была только в двухстах метрах от детской панели на Курфюрстен-штрассе. Иногда шлюхи устраивали настоящую облаву на наркоманок. Если ловили кого, то просто исцарапывали лицо до мясного фарша.
Я вылезла на метро Курфюрстен-штрассе. Мне было очень не по себе, но я помнила о советах, которые давали Стелла и Бабси: никаких молодых людей в спортивных машинах или американских санях – это сутенёры! Брать нужно только старичков с животом, галстуком – лучше в шляпе. Замечательно, если, например, видишь в машине детское сиденье. Вот он – отважный глава семьи, хочет разнообразия ради отвлечься на секунду от мамочки, и сейчас наверняка обсирается больше, чем сами девушки!
Я прошла ещё сто метров к перекрёстку с Гентинер-штрассе, поближе к «Саунду».
Делала вид будто просто прогуливаюсь, и никакие клиенты меня не интересуют, шла, прижимаясь к фасадам домов. Вот один фраерок появился. Но нет – смешной какойто… Может, потому что у него борода. Нет – не то! Я показала ему фигу и двинула дальше.
Девушек не было. Всё-таки рано – и двенадцати нет. Из рассказов Стеллы и Бабси я знала, что фраеров очень злит, если они там ползают уже вечно, а девушек всё нет.
Иногда на Курфюрстен-штрассе было больше фраеров, чем девушек. Вот ещё двое тормознули. Я сделала вид, что не заметила их.
Заглянув в витрину мебельного магазина, я вспомнила о доме, что снился мне ночью. И я сказала себе: Кристина, девочка, соберись! Тебе сейчас надо быстренько сделать эти смехотворные двадцать марок. Давай, надо собраться, возьми себя в руки.
В таком деле нужно просто думать о том, что через пять минут всё будет позади…
Остановился белый «коммодор». Никаких детских сидений сзади, но кадр выглядел вроде ничего. Я влезла, не раздумывая. Договорились за тридцать пять…
Поехали к Асканишен-плац. Там находятся старые вокзальные строения, принадлежащие «Железным дорогам ГДР». Всё прошло очень быстро. Клиент был очень мил со мной, и у меня снова настроение улучшилось. Я даже забыла, что это фраер. Сказал, что хочет ещё раз со мной увидеться. Но не сейчас. Потому что через три дня с женой и детьми уезжает в отпуск в Норвегию.
Я попросила подкинуть меня на Ханденбергер-штрассе к Техническому университету. У Технического университета по утрам была точка…
Это был прекрасный тёплый день восемнадцатого мая. Я помню эту дату так точно, потому что через два дня у меня был день рождения: мне исполнялось пятнадцать. Я прогуливалась по точке, болтала с ребятами. Долго ласкала какую-то собаку. Я была совершенно счастлива. Как было здорово знать, что спешить тебе некуда, и ты можешь вмазаться тогда, когда захочешь. Я ведь физически не сидела уже…