Я — МОЛОТ ПРОТИВ ВЕДЬМ
Шрифт:
Наконец, жертва на экране отключилась надолго, и это не входило в планы мучителя, поскольку он все-таки не смог заставить ее признать нечто, только ему ведомое. Тогда к склоненному лицу женщины протянулся металлический прут с раскаленным небольшим крестом на конце. Она не чувствовала его приближения, а когда крест впился в кожу на щеке, пришла в себя, дернув головой, и снова закричала.
Паша пытался сосредоточиться на палаче, но он выглядел, скорее как тень. Иногда была видна рука или плечо, но силуэт полностью не попадал в кадр. Зато прекрасно
«Или его сообщника!» — дополнил сам свою мысль Паша.
Сюжет закончился удушением жертвы. И снова палача разглядеть было невозможно. Душитель переставил камеру таким образом, что было видно лишь ужасное, искаженное лицо жертвы. Нельзя сказать, что Седов раньше никогда не видел покойников или умирающих людей, но это убийство выглядело хуже многих. Оно было таким продуманным, разыгранным как пьеса с декорациями... Жуть пробиралась в душу холодными пальцами с первых кадров и не оставляла Пашу до конца сюжета.
Павел придерживал рыдающую Свету, боясь, что она обернется. Но Света уже не хотела ничего видеть и знать. Она хотела только спрятаться в самый темный угол Вселенной и забыться хоть ненадолго. Седов подумал, что ему придется просмотреть все сюжеты и, к тому же, переслать их по электронной почте на компьютер одного своего знакомого, специалиста по всяким съемкам. Есть вероятность, что удастся увидеть хоть что-то, что поможет отыскать сумасшедшего инквизитора, а главное, понять, где все происходит. Истерика любовницы могла помешать планам сыщика.
— Света, — он отстранил ее распухшее от слез лицо от себя. — Милая, подожди меня немного на кухне. Я должен закончить. Это работа и даже больше чем работа... Прошу тебя.
Паша осторожно встал с пола, поднял безвольную женщину, шатавшуюся от навалившихся переживаний, и повел на кухню. Света потеряла контроль над собой, своим телом, своими эмоциями. Она всхлипывала и бормотала невнятные междометия, ее даже немного тошнило от спазматических рыданий. Седов отметил для себя ее повышенную впечатлительность и абсолютное неумение держать себя в руках. Но это показалось ему лишь выражением слабости женственной натуры. Прекрасным недостатком, нет, милой особенностью совершенной женщины.
Он заботливо усадил Свету на табуретку у окна и помог закурить. Она судорожно затянулась, выдохнула дым и уткнулась лбом в ладони.
— Света, — Паша приобнял ее, — Света, посиди немного здесь. Я сейчас закончу.
Он вернулся к компьютеру и начал быстро просматривать остальные три фильма. Седов запретил себе волноваться при виде окровавленных женских тел, при виде умирающих женщин. Он только стискивал зубы и на миг закрывал глаза, чтобы не давать ужасу проникать через зрительные нервы в мозг. Ужас разрушит мысль, а сейчас пришло время думать.
Ко второму фильму тоже прилагалась цитата из «Уленшпигеля». Та, где говорится о пытке Уленшпигеля на дыбе. Вторая женщина была прелестной до того, как палач поднял ее на дыбе. Она была обнажена, и Паша видел, как менялось ее нежное тело в ходе пытки. Как выворачивались суставы и рвалась кожа... Он заметил к тому же, что вторая запись была короче первой. Довольно быстро жертва призналась во всем, что требовал инквизитор, и была задушена так же, как и первая.
Эпиграфом к третьему фильму служила фраза, по-видимому цитата из «Молота ведьм», о соитии ведьмы с дьяволом.
Третья жертва палача была полной женщиной с короткой стрижкой. Она выглядела немного старше других. Сцену ее изнасилования рукояткой кованого католического креста Паша просмотреть с первого раза не смог. Он закурил, отвернулся к окну, потер переносицу и, глубоко вздохнув, начал смотреть ее снова. На этот раз он убрал эмоции подальше, попытавшись понять, приносит ли это действие насильнику удовольствие. Почему он поступил так с третьей женщиной? Действия палача похожи на действия маньяка, но третий эпизод ставит эту версию под вопрос. Но убита третья женщина была так же, как и предыдущие: палач удушил ее руками в черных кожаных перчатках.
Седов с удивлением заметил, как дрожат его собственные руки.
Четвертое письмо состояло только из двух слов: «Железная дева». И на этот раз палачом использовалось классическое орудие пытки. Вертикальный железный ящик в форме человеческого тела с шипами внутри и покрашенный черной краской. Да уж, на изготовление этой штучки ушло немало времени. Кстати, где это делалось? Может, на нашем станкостроительном заводе?
Паша еще немного посидел за компьютером, отправляя почту с вложениями.
Он уже понял, что жертвы — те самые подруги Светы, чьи имена и адреса она ему продиктовала при первой встрече. Он видел их на фотографиях, но на мониторе узнал с трудом.
Паша постарался замести следы своей деятельности, выключил компьютер и пошел на кухню.
— Паша, что происходит? — спросила Света обманчиво спокойным голосом.
— Знаешь, все будет в порядке... — начал было Седов, но глаза Светы наполнились слезами и он решил соврать как-нибудь поумнее. — Думаю, что...
На самом деле, он ничего не думал. Выдать версию, при которой все было бы логично и не страшно, он сейчас не мог. Паша сам ходил по лезвию ножа, боясь сорваться в панику. Он только что осознал, что пятой жертвой станет женщина, которую он успел полюбить.
— Лучше скажи... — просила та самая женщина, глядя на него доверчиво и требовательно, — Я справлюсь. Может, не сразу, но... Истерик больше не будет. У меня нет на них сил. Скажи правду, Павел, все мои подруги убиты? Это их... нашли в сгоревших церквах?