Я начинаю войну!
Шрифт:
Я убедился при изучении документов, что решения и действия были непродуманные и поспешные. Заранее ничего не планировалось. Решение о вводе было принято 12 декабря, и протокол был составлен от руки. Брежнев потребовал написать. Иначе его бы отпечатали. Получается так, что Верховный главнокомандующий, Председатель Президиума Верховного Совета, Председатель Совета обороны, Маршал Советского Союза принял решение о вводе войск.
Я это дело так расцениваю. По настоятельной просьбе председателя КГБ, министра иностранных дел, министра обороны. Говорят, мол, решение незаконно. Я, например, сомневаюсь…
Другого варианта не было, и поэтому, кстати, решение на вывод было принято точно так же.
Тот же Верховный главнокомандующий, на этот раз М. С. Горбачев, министр иностранных дел, министр обороны, Председатель КГБ приняли решение о выводе войск.
Тоже не было никаких документов, ничего. В Министерство обороны каких-либо документов по вводу войск не поступало. Это совершенно точно, так как я лично по указанию маршала Язова готовил материал о вводе войск (применении ОКСВ). Их мы не нашли, просто их нет. Ни по линии ЦК, ни правительства. Первый официальный документ, который поступил в Министерство обороны, это было постановление Совета министров, если я не ошибаюсь, где-то 16 или 17 февраля 1980 года.
Это постановление регламентировало оплату, то есть без него просто нельзя было обойтись, если бы можно было, то, наверное, и его бы не было. Кстати, когда я его начал искать, оказалось, что его в 80-м уничтожили. Очевидно, в нем иногда пишут, что прямо вот по прочтении сжечь, после реализации сжечь и так далее. По крайней мере, в управлении делами Министерства обороны зафиксировано, что такой документ поступал.
Ввод войск начался 25-го в 15:00 московского времени, а до этого в течение 9 часов наводился понтонный мост силами двух понтонно-мостовых полков из-за того, что река Амударья очень бурная.
Первые колонны на той стороне встречал брат Амина — Абдулла Амин, ответственный за борьбу с мятежным движением на севере страны.
Тухаринов встречался с ним еще до ввода войск, чтобы обсудить все вопросы…
27 декабря закончилась переброска войск. 27-го же передовые части 108-й дивизии встретились со 103-й дивизией на окраине Кабула…
Задача же была поставлена 24 декабря. Сопротивления практически не было. Только на севере было нападение на 860-й полк в районе проживания бывших басмачей.
27 декабря была издана директива о том, что в случае явного нападения разрешается открывать огонь в целях самообороны.
Общее руководство вводом осуществлял Соколов со своей оперативной группой. Она сначала находилась в Термезе, а затем пошла в Афганистан. Соколов сам с вертолета управлял, он все время над войсками висел. Марш совершался в сложных условиях, зима была очень холодная, да еще в горах…
В начале февраля возник вопрос о выводе наших войск, по инициативе Брежнева (по словам Огаркова). Брежнев считал, что задача решена. Амин убран, вместо него прогрессивный Бабрак, вроде все сделано.
Тогда ему Устинов, Андропов и Громыко документ подписали, доклад о том, что выводить нельзя, и соответственно обосновали это. Мы перед всем миром окажемся круглыми дураками, люди будут пальцами на нас показывать,
Затем Бабрак Кармаль начал просить Соколова, чтобы тот дал команду войскам почистить районы вокруг своих пунктов дислокации, разогнать мятежников…
Соколов сам это сделать не мог и докладывал в Москву. Там подумали и решили сначала почистить вокруг себя.
Потом постепенно начались боевые действия, разведка велась. Когда мы вошли, разведки настоящей не было, обыкновенная войсковая армейская разведка, а пользоваться афганской мы не могли. Мы сразу же засекли, что они нам подсовывают те цели, по которым стрелять нельзя.
Так было в Кунаре, когда афганское руководство уговорило провести операцию. Наша мотострелковая бригада по команде из Москвы провела операцию 15 марта, с этого момента и начались боевые действия с нашей стороны.
Конечно же, наши войска не могли стоять в роли непонятного наблюдателя и смотреть, что же это происходит. Рано или поздно они должны были быть втянуты в боевые действия. Хотят они или не хотят, это уже от них не зависит. Так оно и случилось. Огарков это предвидел, но он был вынужден выполнять… Руководство же, вероятно, многого и не знало, так как читало и слушало то, что доложит помощник. Просто нет механизма такого, и я сомневаюсь, что он сейчас есть.
Да, и министр обороны, который всю жизнь занимался техникой, занимался промышленностью, хорошо, наверное, занимался, стал непосредственно управлять Вооруженными силами. Чего стоят заявления Устинова: «…как нам повезло, что во главе партии и государства стоит Брежнев». Иногда думаешь, зачем он это сказал, совершенно непонятно.
Что касается штурма. Дело заключается в том, что это, слава богу, не наше творчество. Это был КГБ, третьей силы там не было просто-напросто — «Альфа». Нет, это был так называемый «Зенит», по-моему, они назывались так. Задача же нашего специального дивизиона заключалась в том, чтобы смять внешнюю охрану.
Там был такой серпантин и наверху домик. Так вот, по этому серпантину было штук 6 КПП, их надо было просто смять.
Весь бой длился 15 минут. Сразу смяли внешнюю охрану, сыграла свою роль внезапность, открыли двери, и внутрь ворвались вот эти ребята из КГБ. Бабрак находился недалеко во дворце Чехель Сотун вместе с четверкой, где-то километра два. Как только дворец был взят, доложили ему: дело решено, вы президент. Тогда он дал команду проиграть запись его речи, которая была записана на пленку. Ее пустили в эфир.
Мое личное отношение такое: если все сложить, то, на мой взгляд, войска надо было вводить. Но, в общем-то, афганцы справились бы и сами со своими проблемами. И не только с точки зрения сегодняшнего дня. И тогда я боялся этого ввода. Как и любой другой офицер. Потому что я прекрасно понимал, что мы застреваем там непонятно на какое время. Задача не определена. Как выразился этот наш знаменитый разведчик Калугин, к руководству в Министерстве обороны пришли афганцы, которым бы он не доверял.