Я нарисую тебя
Шрифт:
– Я не визжал! Ты ненасытна, женщина, – рыкнул Лайон, усаживая меня на себя и делая медленные движения, от которых по мне снова пошла теплая волна.
Через некоторое время мы лежали, чуть лаская друг друга и остывая после горячей близости.
– То, что ты делала там – это запрещено церковью? – вдруг спросил Лайон.
– Вашей, думаю да, – засмеялась я в ответ, поглаживая его мощную грудь.
– Умру грешником, – ответил Лайон, и я прильнула снова к нему, вздрагивая всем телом от смеха.
– Я согласна с тобой грешить, – улыбнулась я, получая в ответ горячий поцелуй.
ГЛАВА 41. Вильгельм
На следующий день, точнее утро, когда я надела новое платье и портниха подгоняла его прямо на мне, сшивая узкие рукава и подгибая подол, в комнату вошел Брайн. Оглядел меня суровым взглядом и насмешливо приподнял бровь.
– Леди, – ухмыльнулся он, склоняясь в поклоне.
– Изыди, – гаркнула я, чем еще больше развеселила брата Лайона.
– Что случилось, Брайн? – спросил Лайон, поворачиваясь к брату, игнорируя протесты своего портного, который также дошивал на нем темно – вишневый сюртук. Надо сказать, мы с Лайоном были теперь одеты очень даже прилично, я бы сказала богато. На мне было темно-синее платье из мягкого бархата с нижней голубой шелковой юбкой. Верх оформили в виде квадратного выреза, обшитого золотой нитью и драгоценными камнями. Высокий кружевной воротник был таким твердым, что казалось, он если и сломается, то только по кускам. Мои волосы закрутили в локоны и забрали под обшитую бархатом полукруглую конструкцию. По краям конструкцию украсили жемчугом, и от нее спускалась черного шелка вуаль. На ноги надели шелковые синие чулки и атласные туфельки с аметистом.
Швея закончила зашивать мне рукава, которые были настолько узки, что зашивались прямо на руках своей хозяйки. Лайон повернулся ко мне, и я залюбовалась им: широкий в плечах, узкий в талии, ноги в шелковых черных панталонах, на ногах туфли с золотыми пряжками. Вишневый сюртук доходил до колен, а под ним серый в полоску жилет и кружевной большой воротник под горлом. Я неосмотрительно хихикнула, отчего Лайон грозно свел брови. Портной пытался подпрыгнуть, чтобы водрузить на голову Лайона седой парик с завитыми локонами, но граф лишь отодвинул его, как надоедливую мушку.
– Сэр, вам обязательно нужно надеть парик, – восклицал мужчина, прижимая к себе чудо в мелких капельках блестящих камней и с маленькими бабочками. Лайон глянул на него так, что тот сразу замолчал, перестав прыгать, и с надеждой посмотрел на меня.
– Лайон, все будут в париках, а ты нет? – кусая от смеха губы, выдавила я из себя, чувствуя, что сейчас взорвусь от хохота, – Ты только посмотри, на нем и бабочки есть! – мой голос к концу фразы все же сорвался на визг и я перешла на ультразвук, все же разразившись бурным хохотом до слез.
– Ты испытываешь мое терпение, женщина, – рыкнул Лайон, отчего я согнулась, сотрясаясь от смеха. Причем Брайн тоже как-то странно похрюкивал позади меня.
– Я ужас как терпелив с вами всеми, – строго произнес Лайон и направился к выходу из комнаты.
– Угу, – промычала я, странно похрюкивая, как Брайн, и вытирая слезы, выступившие из глаз, пошла за Лайоном.
Мы спустились по лестнице и приняли из рук другого портного новые плащи, черный для Лайона и мой, цвета черешни с белым мехом по капюшону и широким рукавам. Изнутри плащ тоже был подшит мехом и шелком.
– Как красиво, – залюбовалась я плащом, когда надела его и очень пожалела, что нет даже зеркала, чтобы себя рассмотреть во всех подробностях.
У входа стояли лошади, и Лайон по привычке хотел махнуть в седло чуть ли не с прыжка, но вовремя остановился, вспомнив про панталоны. Граф постоял, немного подумал и все-таки залез, медленно перекинув ногу через коня. Брайн подхватил меня за талию и посадил к Лайону, сам прошел к соседней лошади и тоже вскочил в седло.
– Напоминаю, ты в замок не идешь, не попадайся на глаза Вильгельму, – зыркнул на брата Лайон, – Он не должен знать, что оба сына покойного графа Торгина здесь.
– Помню, – буркнул Брайн и мы поехали, стараясь посматривать вверх, чтобы успеть заметить неожиданную неприятность в виде вылитых помоев. Но обошлось, до замка мы добрались без приключений, хотя здесь тоже было грязно, хотя улица и стала шире.
Сам замок был большим, но больше походил на воинскую казарму: повсюду горели огни, работали кузни, тут же стиралось белье и стояли котлы с булькающей едой. Я в своих атласных туфлях чувствовала себя очень не уютно и даже не представляла, как пойду по этому грязному месиву. Но Брайн спешился раньше, и я скользнула ему в руки. Рыцарь донес меня до высокого каменного крыльца, поставил на сухие ступени.
– Наши вещи привези чуть позже, остальные рыцари пусть остаются на постоялом дворе и ведут себя тихо, никаких пьянок и шлюх, – дал наставления брату Лайон и подхватил меня под локоть. Мы поднялись по ступеням и вошли в тяжелые деревянные двери обитые железом. Внутри замка тоже было грязно, на стенах и потолке оставалось былое великолепие. Великолепные шпалеры из красного дерева, кое-где уцелели витражи в узких стрельчатых окнах. На потолке бледными красками выделялась красивая роспись, а на стенах попадались обрывки гобеленов.
Мы поднялись по широкой лестнице и ступили в огромный зал, что высоким потолком уходил под конусообразную крышу. Три огромных очага нещадно чадили, распространяя больше дыма, чем тепла.
– Лайон, граф Торгин, – из высокого кресла навстречу нам медленно поднялся коренастый мужчина в черном камзоле и широкой золотой цепью на груди.
– Вильгельм, – поклонился Лайон и я присела в реверансе, склонив голову.
– Мне сказали, что ты не поехал сразу ко мне в замок, а решил отсидеться на вшивом постоялом дворе, – ухмыльнулся Вильгельм, но улыбка была не добрая.