Я нарисую тебя
Шрифт:
– Я не уеду без Лайона!
– Мне некогда возиться с тобой!
– Где Лайон?! – грозно наступала я на Брайна, – Что с ним?
– Его закрыли в подвалах замка.
– И что с ним будет дальше?
– Насколько я знаю, Вильгельм не сразу казнит предателей, тем более не так просто избавиться от графа Торгина, люди могут не понять. Вначале он устроит Лайону публичную порку, затем посадит на воду и хлеб, через неделю или раньше повторит. Если Лайон снова откажется, то скорее всего, Вильгельм его повесит, как предателя.
Ноги подо мной подкосились, и я осела бы на пол, если не Брайн. Рыцарь подхватил меня под мышки и посадил на кровать.
– Что нам делать, Брайн? – прошептала я, чувствуя, как по щекам катятся слезы.
– Мне нужно несколько дней, чтобы все подготовить, – почесал свой затылок Брайн, – Я освобожу Лайона, чего бы мне это не стоило, но потом придется мчаться с ним во весь дух, и ты будешь мешать нам, женщина!
– Я не оставлю его, – всхлипнула я, зажимая рот рукой.
– Оставишь, иначе умрем мы все! Ты должна уехать с повозкой раньше и будешь ждать в одном из монастырей, туда я и привезу Лайона.
– Обещаешь? – снова всхлипнула я.
– Да, – сказал Брайн и я молча кивнула, что еще можно сделать?
Брайн велел собрать вещи и взять только самое необходимое. Выехать планировали на рассвете и небо только начало сереть, когда я уже спустилась вниз. На мне были купленные до этого кожаные мужские штаны, грудь я перетянула полотном, надев серую шерстяную тунику и меховой жилет. Волосы заплела в тугую косу и уложила короной на голове, натянув сверху старую шляпу Лайона с широкими полями. Брайн оглядел меня, но ничего не сказал. Молча закинул в повозку пару тюков, и я снова села рядом со своей знакомой, с ней я уже ехала тогда из замка Лайона. Женщина коротко кивнула мне, и мы прижались друг к друг, стараясь не высовываться из повозки. Брайн забрался к нам и то же сел прямо на пол.
– Поеду с вами до ворот, прослежу, чтобы благополучно выехали. Едешь в сторону монастыря, практически не останавливаясь, понял меня? – сказал он кучеру и тот кивнул, повозка тронулась. Двигались мы медленно, так как на улице было много народа, все куда-то спешили, словно их подгоняли палками.
– Куда это все с утра по раньше? – спросила я, но Брайн пожал плечами, пытаясь рассмотреть улицы в небольшую порванную щель в покрытии повозки.
– Так только на казнь идут, – проворчала сидевшая рядом со мной Роза, так звали женщину и по моей спине пополз холод, – Брайн? – встревоженно спросила я, но тот шикнул на меня.
– Тихо, женщина! Мы подъезжаем к главной площади, молчите, обе! – и он продвинулся к выходу и ловко соскочил с повозки, скрываясь в толпе.
Я перелезла через тюки и пристроилась на месте Брайна, выглядывая через щель на улицу.
Повозка остановилась, так как впереди все было забито людьми и такими же повозками. Мы стояли почти на самой площади, и я увидела высокие столбы с веревками на них и петлями на концах. Волосы на голове зашевелились от страха, я впервые видела такие сооружения для казни, да и где бы мне их видеть в своем времени? Сами помосты были огромны и пугали своим предназначением, по крайней мере меня точно. Петли расшатывались на ветру, а народ глазел на все это, ожидая шоу. В толпе послышался гул голосов и крики, на помост вывели пятерых приговоренных с цепями на руках и ногах. За ними шел высоченный могучий мужик в высоком красном колпаке, а за ним еще трое, со связанными руками. В одном из них я к своему ужасу узнала Лайона и завизжала на всю повозку, собираясь выскочить из нее и бежать к своему графу. На мой визг стали оглядываться люди и вскоре внутрь запрыгнул Брайн.
– А ну, не кричи, женщина, иначе я заткну тебя по своему!
– Там Лайон, Брайн! – орала я, обезумев. Брат Лайона схватил меня и прижал крепко к себе.
– Замолчи, я сказал! – прикрикнул он, но я не могла успокоиться, вырывалась из его рук, крича и повизгивая. Снова на мою многострадальную голову обрушился гром, и я отключилась, повиснув на могучих руках Брайна.
ГЛАВА 47. Монастырь
Очнулась я от холода и ледяной влаги на моем лице. С трудом открыла глаза, и сфокусировала взгляд на тканевом покрытии повозки. До меня долетали звуки сильного дождя, что барабанили о промасленную ткань, и одна капля упала мне на лицо. Я жадно высунула язык, разлепляя слипшиеся от сухости губы и попыталась слизнуть воду.
– Очнулась, – раздался рядом голос, и я повернула голову, встречаясь со взглядом Розы.
– Что произошло? – прохрипела я, чувствуя, как меня колотит, видимо поднималась температура.
– Лорду пришлось ударить тебя, – показала на свою голову Роза, – Ты визжала как свинья, которую собрались резать.
– Лайон? – спросила я, боясь услышать печальную новость.
– Сейчас не знаю, где наш эрл, но когда казни закончились, нашего лорда привязали к столбу и почти содрали кожу со спины, избивая кнутом, – сердито ответила Роза.
– Что было потом?
– Толпа стала расходиться, и мы выехали за ворота. Лорд Брайн снова вернулся в город, – Роза пододвинулась ко мне и приложила к моему лбу холодную тряпку, – Ты вся горишь, плохо, – причмокнула она губами.
Я и сама чувствовала, как все тело ломит и очень холодно. Роза набросила на меня еще какие-то тряпки, но это мало помогало. Меня всю трясло.
– Сколько нам ехать? – осторожно произнесла я, боясь прикусить язык, так как зубы выбивали дробь.
– До монастыря еще дня три, сейчас Морд немного поспит и снова тронемся в путь, – кивнула Роза на кучера, который спал у входа в повозку, – Если бы не дождь, я бы согрела тебе воды с травами, но пока терпи, нет возможности. Да и отъехали мы не настолько далеко, чтобы разжигать костер.
Я кивнула, пытаясь закутаться в тряпье и снова проваливаясь в болезненный сон.
Дальнейшие дни и ночи слились для меня в одну нескончаемую ночь. Я то просыпалась от жара во всем теле, то снова ныряла в ледяное забытье. Роза поила меня какими-то травами, и я с благодарностью принимала это горячее питье. Мне было ужасно плохо, я находилась словно в бреду, пытаясь поймать мгновения ускользающего сознания. В такие минуты понимала, что сильно больна и жалела, что у меня нет с собой антибиотиков и лекарств, очень не хотелось умереть неизвестно где, да и вообще не хотелось умирать. Смутно помню, что меня куда-то несли, затем холод, дикий холод и склонившегося надо мной белокурого ангела с красивой улыбкой.